Убить чужой рукой - [30]

Он задумался. Ничего подобного. Сказать по правде, ему больше всего хотелось кого-нибудь убить.

Мимо прошли две девушки. Восемнадцать-девятнадцать лет. Одна из них поймала его взгляд и сделала неприличный жест, а потом слегка качнула бедрами. Джинсы на ней так низко сидели и были настолько узкими, что казались нарисованными. Он почти беззвучно пробормотал одно лишь слово, и девушка внезапно ускорила шаг, таща за собой испуганную подружку. Мужчина улыбнулся и позволил им уйти. Это стало компенсацией за скверный кофе.

Его тюремная эпопея началась с камеры предварительного задержания — комнаты с двухъярусной койкой в блоке усиленного режима. «Не вздумай ничего крушить, — жестко сказал назначенный судом адвокат. — Для парня вроде тебя обстановочка в самый раз».

В первую ночь сосед по камере забился в угол и начал умолять, чтобы его не насиловали. Он с отвращением посмотрел на плачущее существо — с психами он дела иметь не желал.

На следующую ночь сосед снова плакал, и тогда он, дав волю своим инстинктам, избил маленькую дрянь до потери сознания. По крайней мере тот заткнулся. Так в его послужном списке появилось дополнительное правонарушение. Плюс репутация.

Тогда он этого не понял, но стервятники уже насторожились, тюремная молва работала вовсю. Учиненная им расправа сделала его «своим», а потом начались настоящие приключения. У белого мужчины в тюрьме два выхода: присоединиться к «арийскому братству» в поисках защиты от чернокожих и латиноамериканцев или положиться на Господа Бога. Но надежда на Божью помощь в каменных стенах «Уолпола» казалась весьма шаткой. И парень выбрал неонацизм.

Он получил подобающее образование. Как делать отверстия в стене камеры и прятать туда наркотики, а потом замазывать тайник зубной пастой. Как проносить сигареты, кокаин, героин и остальное в отворотах брюк. Как закрепить лезвие бритвы на металлической сетке кровати или внутри сливного бачка, чтобы отвадить неопытных охранников совать туда руки.

Он научился жить среди неопрятных, подлых, злых людей. Прилюдно справлять нужду. Не просыпаться от чужих воплей, но вскакивать от любого подозрительного шороха. Научился проводить день за днем, вдыхая застоявшийся, спертый воздух, пропитанный запахами мочи и хлорки.

И все-таки этого оказалось недостаточно. Его подловили на второй год. Бостонские бейсболисты пытались вырваться в финал, и вся охрана прилипла к телевизору. Латиноамериканцы появились как будто из ниоткуда и сильно избили его. Охранники поклялись, что ничего не видели. То же самое сказали двое его приятелей-неонацистов, которые тоже не отрывались от игры.

Однако он был крупным, сильным и жестоким и ухитрился поломать восьми нападающим ребра, носы и запястья. Его ударили в живот самодельным ножом, повалили наземь, как раненого носорога, и оставили истекать кровью на полу.

Потом на него наткнулся один из «арийцев».

— Трахаешь детишек, да? — сказал он и плюнул ему в лицо.

Он начал строить планы мщения, корчась на цементном полу в луже собственной крови.

Тюремная охрана не была глупа. Засунь его в общую камеру — и он умрет. Запри его в камеру на двоих — и отдаст концы его сосед. Что делать?

Одиночка — единственное, что оставалось. Ему хватило всего лишь одной недели, чтобы осознать: чертов адвокат в конце концов оказался прав — для такого человека, как он, это самая подходящая обстановочка.

Теперь он проводил дни в одиночестве, в камере шесть на восемь футов. Каждый день его выпускали на час размяться во внутреннем дворике размером с собачью будку или заняться личной гигиеной. Сквозь прямоугольное окошко, точь-в-точь по размеру лица, он наблюдал, как листья становятся зелеными, потом золотыми и бурыми. Как деревья покрываются листвой, а после обнажаются и прячутся под снегом. Как до боли медленно зима сменяется весной — месяц за месяцем, год за годом.

Лучшее, на что он мог сейчас надеяться, — стать «бегунком», то есть заключенным, выполняющим хозяйственную работу на этаже в обмен на перевод в более просторную камеру. Наверное, для него это чересчур шикарная жизнь. Самым волнующим событием стало позволение полюбоваться на Бритни Спирс по телевизору.

Так много времени. Сидеть. Строить планы. Размышлять о будущем.

Тюрьма — это власть. Власть — это деньги. Его ненавидели и боялись — он терпел. Копил сигареты, делал тайники. Ждал, когда в эти стены войдет новичок — человек, который меньше задумывается о сделанном и больше о том, что можно сотворить еще.

На это ушло восемь лет. Счастливым избранником стал парень чуть старше его самого, когда он впервые появился в «Уолполе», только костлявый, как скелет, и весь в прыщах. Он снимал неприличное видео с участием маленьких девочек, находившихся на попечении его матери. Парень отправился прямиком в камеру предварительного заключения, где ночи напролет сидел с вытаращенными глазами, прекрасно понимая, что, если за ним придут, ему не дадут ни малейшего шанса.

И тут появился этот человек. Сунул денег охраннику, и тот передал парню записку, подписанную «Мистер Босу». Снова взятки, снова записки — парень поддался и был готов на все. Мистер Босу его убедил. Если парень хочет выжить, нужно бить первым — и сильно. Создать себе репутацию сейчас, в первые две недели, и все оставят его в покое.