Убежище - [9]

Он открыл футляр и внимательно изучил то, что было внутри. Его энтузиазм медленно испарился.

— Это ерунда, — подавленно проговорил он. — Радиопередатчик устаревшего образца, передающий слабый сигнал с ряда катушек проволочных самописцев.

Почему-то Пол связывал присутствие детей со своим освобождением. Он быстро огляделся. Никакого другого оборудования у них не было.

— Но поле, — в отчаянии проговорил он, — как вы нейтрализовали поле Мальчик лишь улыбнулся, стоя в лучах утреннего солнца.

— Подиане создают поле в пределах их нервной системы, — серьезно объяснил он. — Вы думали, мы бы использовали механизм?

Пол не мог так сразу постичь эмоциональный аспект этой идеи, посему занялся аспектом научным.

— Это старый план, — продолжал мальчик. — План, который должен был держаться в тайне даже от тех, кто принимал в нем участие до тех пор, пока не придет время… — Он нежно привлек девочку к себе. — Пока не придет время, когда родится человек, которым подиане не смогут управлять. Я был первым таким человеком. — Он дотронулся до потрепанной ткани платья девочки. — Его носила моя мама, — сказал он. — Не потому что хотела и не потому что знала зачем. Просто в нее была заложена модель поведения, которой она не могла не следовать.

Он закончил:

— Предки всех нас, кто находится здесь, носили это платье с момента зачатия до рождения каждого ребенка.

Рваная, истрепанная ткань поблескивала металлическим блеском. Некая схема неизвестной сложности была вплетена в материал.

Части плана, словно кусочки мозаики, в конце концов, сложились у него в голове. Подиане призывали, и человек являлся к ним соразмерно своим знаниям, в зависимости от степени его ненависти. Но если с рождения границы знаний намеренно ограничивались, и если в ребенке не воспитывалась ненависть к подианам, тогда его никогда не призывали. Целый клан, воспитанный таким образом, мог жить рядом со станцией и это дозволялось. Устройства, которые дети принесли с собой, были способны таким вот образом обучать поколения детей.

А когда, наконец, родился тот, кто органически создавал определенное поле, он привел в действие новую систему автоматического образования для тех, кто появился позже.

Но как такой ребенок вообще мог появиться? Холт говорил: «Наследственность — это развитие оплодотворенного яйца в утробе». Это, по крайней мере, частично правда.

Между новорожденным ребенком и взрослым лежит большой период развития — целый мир. Питай организм и обучай должным образом, и получишь то, что желаешь, в определенных пределах, разумеется — музыканта, спортсмена, ученого. Но если будешь обходиться с ним иначе, лишишь йода и других необходимых для развития микроэлементов, он вырастет больным, увечным идиотом.

Но между оплодотворенной яйцеклеткой и новорожденным ребенком лежит даже не мир, а целая вселенная развития. Здесь организм воистину податлив и в высшей степени восприимчив.

В ткань платья, что на девочке, заткана схема, которая модифицировала мыслительное поле подиан и направляла на развивающуюся яйцеклетку. И растущая нервная система откликалась. Но существовало только одно место, где можно было обеспечить сильное и постоянное поле, и это место было рядом с подианской станцией.

Мальчик прервал размышления Пола.

— Мы спрячемся в лесу, пока не сформируется защитное силовое поле. — Он задумчиво помолчал. — Хотели, чтоб родители пошли с нами, но они не могли. Они эмоционально обусловлены оставаться в одном месте.

Он грустно улыбнулся Полу.

— Вам бы они показались…слабоумными, и в каком-то смысле, так оно и есть. — Он покачал головой. — Полагаю, это было необходимо. — Парень повел детей под защиту леса. Пол пошел за ними.

— Они не знают, что произошло, — продолжал мальчик. — Наше отсутствие их сильно удручит и собьет с толку. И они не способны иметь еще детей.

— Как тебя зовут? — спросил Пол, хотя и сам уже знал.

— Я Сэм Холл, — ответил мальчик. — Сэм Холл Пятый. — Он взглянул на подианский корабль, который плыл над дальними верхушками деревьев. — Будьте вы прокляты, — сказал Сэм существам, находящимся в нем.

Убежище — в самой жизни, в ее растущей и развивающейся яйцеклетке, в еще не родившихся поколениях. Когда-то давно первый Сэм Холл понял это и знал, что оно выстоит.

ПРОСТОЙ ПСИМЕН

Он надел пиджак и выглянул из-за угла, прежде чем подойти к двери.

— Я пси, — прошептала булавка у него на лацкане.

Иган Рейнс выпустил ручку двери и пощупал эмблему. Незаметное, меньше ногтя его большого пальца, изображение лунного диска на темно-синем фоне. На диске изображено лиц, с двумя выступающими по бокам антеннами.

Рейнс нахмурился и повертел заколку в пальцах. Ему казалось, что он избавился от всего, что способно его выдать. Пока никакого вреда: в Индии никто не видел этот значок и не слышал его. Рейнс с сожалением посмотрел на эмблему, повернул ее. Сзади надпись «Американская Ассоциация Пси-астрономов». Значок обладает сентиментальной ценностью, но от него придется избавиться.

Он подошел к диспозеру — устройству для утилизации отходов — и бросил булавку в него. Она тут же с гудением вылетела назад и ударилась о противоположную стену. Ворча, что иностранные устройства никогда не работают нормально, Рейнс подобрал ее. Внимательно осмотрел и заметил крошечную царапину на поверхности. И все. Материал прочнее, чем способны обработать лезвия диспозера. Рейнс с уважением подумал о технике, с помощью которой создана эта булавка.