Убежище - [59]

Холлоуэй выключил свет. Пол был твердый, но его это не волновало. Он был надежно защищен простой математической составляющей проблемы.

Фред проснулся от ощущения вибрации. Он заморгал, прогоняя сон. Узнать источник вибрации не составило труда: три слова в секунду выкрикивались в контактную зону. С этой стороны двери они различались только как слабые колебания.

Он взглянул на время. Прошло восемь часов. Машина проработала меньше тридцати тысяч комбинаций. Этот аргумент должен быть вполне убедительным.

Он сделал маленький глоток воды. Осталось не так много, и ему надо быть экономным. Еды тоже нет. Он про нее забыл. Но Городская Машина об этом не знает.

Холлоуэй зевнул, включил свет и оглядел оставшееся оборудование. Оно было почти готово к работе. Тут немного подогнать, там чуть-чуть подрегулировать, и все будет на мази. Он подкатил маленькую машину к коммуникационному кабелепроводу, установив ее под нужным углом и на некотором расстоянии от огромной легированной трубы. Настроил механизм на слабый заряд и длительность в одну микросекунду. Снова зевнул и нажал кнопку включения.

— Это саботаж, — произнес голос сквозь дверь. Это был не советник, и не полицейский робот, хотя, без сомнения, он говорил через робота. Невозможно было ошибиться в том, что с ним говорит сама Городская Машина, далекая, таинственная и бездушная. Вот теперь можно перейти к делу.

— Я должен был привлечь твое внимание.

— Ты мог бы заговорить. Я слушала, как ты там перемещаешься.

Холлоуэй улыбнулся. Машина слушала с тех пор, как прибыл полицейский робот, но ничего не говорила до сих пор.

— Это хорошо. Возможно, ты желаешь обсудить условия.

— Нет и не будет никаких условий. Ты подчиняешься тем же законам, что и все остальные. Я могу делать лишь то, что мне предписано делать.

— Я говорил не о законах…но думаю, что могу изменить твою реакцию на мои предложения. — Холлоуэй прошел к своему аппарату и кое-что перенастроил. Потом вновь нажал кнопку включения. На этот раз вмешательство в сигналы, проходящие через кабелепровод, длилось дольше.

Он хорошо представлял себе, что происходит. На четвертой части города двери перестали открываться или стали самопроизвольно распахиваться и оглушительно хлопать. Пар начал беспорядочно вырываться из холодных и горячих кранов, или же вода вообще пропала. Еда готовилась в рекордное время, а затем выбрасывалась, подгоревшая и дымящаяся, в кухни. Повсюду на подземных заводах сборочные конвейеры побежали в обратную сторону, безнадежно перепутывая продукцию. Транспорт начал двигаться рывками, а потом и вовсе встал. В это время выключатель прервал вмешательство.

— Прекрати саботаж, — приказала Городская Машина. — Останови это немедленно, или я остановлю тебя.

— Ты, разумеется, можешь, но я не думаю, что ты на это пойдешь, — отозвался Холлоуэй. — Тебе придется пожертвовать слишком многим — четвертой частью города, если быть точным. Ты ведь уже убедилась, что я могу вывести ее из строя прежде, чем ты прорвешься сюда?

Ответа не последовало. Главная обязанность Городской Машины — защищать всех, но в данный момент она была не способна это сделать.

— Подумай над этим, — продолжал Холлоуэй. — Ты рассматриваешь вариант эвакуации этой части города, переселения людей в те районы, которые мне недоступны? Это возможно, но тогда возникнет перенаселение и волнения: люди начнут задаваться вопросом, достаточно ли эффективна Машина, в состоянии ли она защитить и обеспечить их.

— Основной жизненный уклад города нельзя изменить. Закон есть закон.

— Я не предлагаю тебе менять никакие законы. Перераспредели. Спроси советников. Они согласятся, что перераспределение давно назрело. — Он отыскал одно слабое звено Городской Машины. В будущем, безусловно, эта брешь в защите будет надежно устранена, но в данный момент Машина у него в руках.

Последовала небольшая пауза, пока Машина проверяла и перепроверяла его предложение.

— Это ответ на дилемму. Но я не могу этого допустить. Ты не впишешься ни в одну производственную линию.

— Да кому это нужно? Ни один уважающий себя механик не станет заниматься такого рода работой, если можно этого избежать. Но я могу переделывать уже сделанные вещи. Могу изготавливать всякие незначительные мелочи, слишком пустяковые, чтобы ради них задействовать производственные мощности. Всякие единичные механизмы, которые никому никогда больше не понадобятся.

— Это может быть сделано, — признала Машина.

— И еще одно, — сказал Холлоуэй. — Повара тоже должны быть переклассифицированы.

— Повара?

— Конечно, если на первое место поставить вкус пищи, а не ее питательность. — Это не было альтруистическим жестом. Одна из причин заключалась в том, что у него должна будет появиться группа людей, которым понадобятся его услуги. — Спроси у советников, если не веришь мне, но только не затягивай надолго. Достаточно мной помыкали. Пришла моя очередь диктовать условия, чтобы получить желаемое. — Холлоуэй ухмыльнулся. Ближайший советник, у которого Машина может спросить совета, находится прямо там, за дверью, а он будет готов согласиться с чем угодно, если это помирит его с Алисией.