Убей в себе космонавта - [4]

– Допустим, – осторожно произнес тот.

– Помнишь, как мы с тобой воровали яблоки в саду Комиссарова?

– Предположим…

– Между прочим, когда меня поймали, я тебя не сдал.

– Артамон, не морочь мне голову, – не выдержал Вадим. – Я занят сейчас по самые помидоры. Мы с тобой почти полгода не виделись, а ты звонишь и втираешь старую байку про свое исключительное благородство. Говори быстро и конструктивно. Чего нужно?

– Загляни в какую-нибудь электронную энциклопедию. Не могу вспомнить значение термина «Аксис Мунди». Посмотришь?

– Погоди секунду… уже почти… ага… в общем, слушай. Этот твой «Аксис Мунди» в переводе с латыни означает Ось Мира. В мифологии и религии – связывает небо и землю. Мифологемы, соответствующие религиоведческому понятию Ось Мира, имеются в культурах практически всех народов Земли.

– Связывает небо и землю? – уточнил Артём. – Так и написано?

– Именно. Хотя тут еще много чего написано. Про середину, например, связанную с Осью Мира, и про гармонизирующий элемент в совокупности с источником порядка и чистоты. Цитирую: «Середина предстает как носитель порядка и чистоты – отсюда представления о срединном местоположении первоначального рая, о постепенной порче Вселенной по мере ее удаления от центра, отождествление периферии с хаосом, а также идеализация «срединных» категорий, весьма распространенная в архаической, а порой и в современной моральной философии. Яркий пример такой идеализации – античная концепция «золотой середины», а также некоторые этические теории Древнего Китая. Для древней космографии вообще характерно помещение обитаемого пространства в середине мира, вокруг которого находится область неупорядоченного»… Эй, ты меня еще слушаешь? Дальше про мировую симметрию и край мира, за которым обитают великаны и иные хтонические существа. Еще читать?

– Нет, про великанов не нужно. – Артём вздохнул. – Это явно лишнее.

– Ты там как? – забеспокоился Вадим. – Заходи лучше в гости.

– Лучше, чем что?

– Артамон, ты точно в порядке? Давление обязательно замерь. Прямо сейчас. У меня завтра вечером будет окно. Забегай. Посидим, перетрем твои проблемы. Не так уж все и плохо. Точно тебе говорю. В наше время, если есть здоровье, то уже хорошо. Да и выборы очередные приближаются. Будет повод повеселиться…

* * *

Редакция популярного городского еженедельника «Суббота и воскресенье» ютилась под крышей четырехэтажной конторы еще дореволюционной постройки. Изначально вся постройка и окружающие ее кирпичные гаражи были винокурней, потом стали пивзаводом, а в последние годы гаражи снесли, здание признали памятником истории и оставили ждать плановой реконструкции, поэтому жизнь в нем теплилась только на последнем этаже, который по всем ощущениям Артёма соответствовал нормальному шестому. Он даже запыхаться успел, пока поднимался по скрипучей лестнице с критически расшатанными ступенями.

На редакционной дверной ручке висел детский молоток, рядом с которым имелась надпись готическим шрифтом: «Прежде чем стучать, подумай о последствиях». Артём подумал, нерешительно дернул дверь на себя и пока радовался, что она оказалась открытой, чуть не воткнулся коленом в стол охранника. Мрачный страж оторвал взгляд от потрепанной книги в ярком переплете и произнес сурово:

– Вы к кому? У вас назначено?

Артём замер. А действительно, к кому он? Не будешь же рассказывать привратнику, как несколько лет он почти ежедневно проходил мимо полуразвалившегося здания из красного кирпича и постоянно натыкался взглядом на золотистую табличку: «Редакция еженедельной газеты «Суббота и воскресенье». И вот решился наконец зайти. Возникла, так сказать, острая необходимость. Вернее, не совсем острая, а слегка заостренная с тупого конца. Просто захотелось поделиться информацией с человеком, заведомо не настроенным критично, который не станет панибратски хлопать по плечу, приговаривая: «Да, дружище, тебе точно того… в отпуск пора»…

– Мы с вашим журналистом договаривались. Не помню, к сожалению, его фамилию. – Артём пощелкал пальцами и для убедительности наморщил лоб. – Который самый талантливый. У него еще голос такой…

– Зябликов? – с готовностью пришел на помощь простодушный охранник.

– Да, именно. Совершенно точно, Зябликов, – радостно закивал Артём, словно был знаком с этим Зябликовым еще с прошлой жизни. – Он на месте, я надеюсь?

Страж железной двери нацепил на нос очки с мутными стеклами, снял телефонную трубку, подтянул поближе к себе потрепанную амбарную книгу, пару минут мучительно ее перелистывал, потом шарил толстыми пальцами по телефонным кнопкам, целую вечность вел с кем-то тихие переговоры, а во взгляде его читалось умиротворение от хорошо выполняемой работы.

– Проходите, Зябликов на месте. Пятый кабинет, – смилостивился наконец охранник. – В конце коридора направо нужно свернуть, потом пойдете прямо и еще раз направо.

– Не заблужусь, – заверил Артём.

Через минуту он уже заглядывал в приоткрытую стеклянную дверь, за которой сидело, уткнувшись в старые мониторы, десятка полтора девушек в возрасте от двадцати до сорока. Журналистки истязали клавиатуры молча и сосредоточенно. Не соблюдал режим тишины только Зябликов – юный, рыжий и откровенно лопоухий. Расположившись в кресле с отвалившимся колесиком, он громко разговаривал по телефону.