Убей меня нежно - [35]

На следующее утро он был уже в дверях, когда я вспомнила.

— Книга Клауса, — сказала я. Он нахмурился. — Ты обещал.

Он, не сказав ни слова, прошел в нежилую комнату, и я услышала, что он занялся поисками. Он появился, держа в руках книгу в мягкой светло-голубой обложке, и бросил ее на диван, где я сидела. Я взглянула на обложку: «Хребет вздохов». Клаус Смит.

— Это всего лишь точка зрения одного человека, — сказал он. — Значит, встретимся в «Пеликане» в семь.

И ушел, простучав каблуками по ступеням. Я, как всегда, подошла к окну, чтобы посмотреть, как он выходит из подъезда и переходит дорогу. Он остановился, обернулся и посмотрел вверх. Я послала ему воздушный поцелуй, он улыбнулся и пошел дальше. Я вернулась на диван. Полагаю, у меня была мысль немного почитать, приготовить кофе, принять ванну, однако я три часа не смогла сойти с места. Сначала я шелестела страницами в поисках любимого имени и находила его, искала фотографии, но их не было, так как их должны были поместить лишь в основном тираже. Потом я вернулась к началу, к самой первой странице.

Книга посвящалась участникам экспедиции на гору Чунгават 1997 года. Под посвящением стояла цитата из старой, тридцатых годов, книги об альпинизме: «Давайте мы, те, кто живет там, где воздух насыщен и разум ясен, подумаем, прежде чем станем судить о людях, которые пробираются в страну чудес, в зеркальное королевство на крыше мира».

Зазвонил телефон, несколько секунд я слушала молчание, потом положила трубку. Иногда мне удавалось убедить себя, что я узнаю дыхание, что на другом конце провода находится знакомый человек. Однажды я осторожно спросила: «Джейк?», чтобы услышать какой-нибудь ответ, хотя бы вздох. В этот раз мне было совершенно безразлично: хотелось уединиться с «Хребтом вздохов».

В книге говорилось, что более двадцати пяти миллионов лет назад Гималайские горы (которые «моложе дождевых лесов Бразилии») поднялись складками из-за медленного движения на север праконтинента. Я быстро добралась до описания закончившейся катастрофой британской экспедиции на гору Чунгават, которая была предпринята сразу после Первой мировой войны. Попытка покорить вершину не удалась — майор британской армии сорвался со скалы, увлекая за собой вниз троих спутников, и упал, как сухо поведал Клаус, с высоты трех тысяч метров с непальской территории на китайскую.

Я проглотила пару глав, в которых описывались экспедиции конца пятидесятых и шестидесятых годов, когда Чунгават впервые покорилась людям и потом по ней поднимались по разным маршрутам и разными способами, либо более простыми, либо более трудными, либо более живописными. Это не особенно заинтересовало меня, если не считать того, что внимание привлекли процитированные Клаусом слова «одного неизвестного американского альпиниста шестидесятых годов»: «Гора — как молоденькая цыпочка. Сначала вам хочется просто трахнуть ее, потом вы желаете трахнуть ее несколькими способами, а затем ищете другую. К началу семидесятых Чунгават была оттрахана со всех сторон и больше никого не привлекала».

Было очевидно, что Чунгават для признанных мастеров-альпинистов не представляла собой достаточного интереса с технической точки зрения, но она была красивой, о ней слагали стихи, был написан классический путеводитель, и именно это в начале девяностых годов заронило в голову Грегу Маклафлину его большую идею. Клаус упоминал беседу с Грегом в баре в Сиэтле, где Грег живописал групповые туры на восьмитысячники. Туристы, дескать, будут платить по тридцать тысяч долларов, а Грег и еще несколько профессионалов станут водить их на вершину одной из высочайших гор в Гималаях, с которой им откроется вид сразу на три страны. Грег думал, что станет Томасом Куком Гималаев, и у него был план, как этого добиться. В нем предусматривалось, что каждый проводник протянет по маршруту канаты, которые будут закреплены на колышках и за которые смогут держаться клиенты. Веревки будут протянуты по безопасному маршруту от лагеря к лагерю. За каждый отрезок маршрута, обозначенный канатом определенного цвета, будет отвечать один проводник, и останется только проверить, чтобы у клиентов было нужное снаряжение и чтобы они были надежно прикреплены к маршрутному канату. «Единственная опасность, — сказал он Клаусу, — заключается в том, что можно умереть от скуки». Они были старыми друзьями, и Грег предложил Клаусу вместе пойти в первую экспедицию и помочь в кое-каких организационных вопросах. Клаус не очень распространялся о собственных мотивах. У него с самого начала были сомнения, он с презрением отнесся к мысли превратить альпинизм в развлекательную прогулку, однако предложение принял, так как прежде не бывал в Гималаях.

Клаус довольно язвительно писал о своих спутниках по группе, среди которых были биржевой брокер с Уолл-Стрит и хирург-косметолог из Калифорнии. Но по поводу одного из участников он не язвил. Когда имя Адама появилось впервые, я ощутила волнение:

«Светлым пятном экспедиции был второй проводник Грега, Адам Таллис, долговязый симпатичный неразговорчивый англичанин. В свои тридцать лет Таллис уже один из самых замечательных альпинистов молодого поколения. Для моего спокойствия важно, что у него большой опыт восхождений в Гималайских и Каракорумских горах. Адам, мой давний друг, не из тех, кто бросает слова на ветер, но он явно разделял мои сомнения относительно всей идеи экспедиции. Разница наших положений заключалась в том, что, если все пойдет по незапланированному сценарию, проводникам пришлось бы ставить на кон свою жизнь».