Убей, если предам - [5]

— Хм…

— Димка, не будь снобом. Кем я ещё могла устроиться? Для судьи у меня опыта маловато опыта…Да и не хочу я.

Матвеев почесав себе нос, уселся на свободный стул напротив меня. Судя по всему, однокурсник настраивался на долгий и обстоятельный разговор. Мне же этого совсем не хотелось. Ну что я ему могла рассказать?

— Я тебя не понимаю, — сообщил хорошо поставленным баритоном Дмитрий.

— Думаешь, ты первый? — спаясничала я. — Увы, мужчины никогда не могли понять нас, женщин.

Матвеев расхохотался.

— Насть, прекрати, ты же знаешь, что я не это имел в виду.

— Ага, — хмыкнула я, сунув нос прямо в середину букета. — Красивые цветочки.

— А то тебе цветов не дарили.

— Да кто же мне цветы дарить станет? — вопросом на вопрос ответила я. — Меня ж в академии и за женщину — то не считали. Только «Насть, дай списать».

— Да неужто Шимов тебя цветочками не баловал? — осведомился Матвеев.

Я очень аккуратно отложила цветы в сторону.

— Спасибо, братец, приложил так приложил.

Дима пожал плечами.

— Извини, я не рассчитал, что выйдет так грубо.

— Ну конечно, — хмыкнула я. — Профессиональный юрист да чтоб так опростоволосится.

— Я просто не могу тебя понять. От него же за версту братвой пахнет.

— А не ты ли его ещё вчера называл серьезным клиентом?

— Это всего лишь бизнес.

— Ещё скажи «ничего личного», — хмыкнула я. Димка закатил глаза.

— Настя, ну ты же не дура…

— Надеюсь, что нет.

— И должна понимать, что одно дело — работать в рамках закона, другое дело — стараться посадить мужика и одновременно с ним спать. Ты же знала, что он преступник.

— Ну, знала. Матвеев, ты мне что, вопросы морали читать будешь? Вот я тебе скажу, что меня Шимову сдал главный прокурор города. А завтра на каком нибудь сборище ему тебя представят. И что, станешь от него рожу воротить? Не станешь ведь, Дим. А любовь она вообще, штука сложная.

— Чего — чего? — присвистнул Димка. — Любовь?

— А то, — хмыкнула я. — Что я, не баба что ли?

— Ой ли, Настасья Алексеевна?

— Ой ли, Дмитрий Максимович.

Матвеев покачал головой.

— С тобой совершенно невозможно иметь дело.

— Это между прочим, даже Шимов признал.

— Ага, лучше бы он так не признавал. Я когда всю историю узнал, поверишь, всю ночь не спал.

— Да уж, события разворачивались пять лет назад драматические.

— И чтобы тебе не остаться работать в Москве. Или иммигрировать в этот Евросоюз.

— Я патриотка.

— Да нет, — по придурочному захихикал Матвеев. — Ты партизанка. И кажется, немного идиотка.

— Лестное обозначение моего помощника, — заметила вошедшая в кабинет судья Нина Ивановна Михайловникова. Моя непосредственная начальница, между прочим.

— Нина Ивановна, это мой однокурсник, Дмитрий Матвеев, — представила я судье наглую рожу.

Димка, лихо вскочив со стула, подскочил к Нине и галантно поцеловал ей руку.

— И всё равно, молодой человек, я вас не прощу. Надо же, так обозвать Настю, — осуждающе покачала она головой.

— Это он по дружески, Нина Ивановна, — вступилась я за товарища. — Дима переживает, что моя карьера сложилась не лучшим образом. Вот, уговаривает вернуться в Сорбонну.

— Настю там с радостью примут, — встрял Матвеев.

— Ну не знаю, — с сомнением протянула я, — пять лет, между прочим, большой срок.

— Профессора были от тебя в восторге.

— Ага, как и я от них.

— Любопытно, — заметила Нина Ивановна. — Я что — то никогда не слышала про Сорбонну.

— Она у нас скромница, — заметил Матвеев. — И это не нормально.

— Почему?

— Потому что нельзя так всю свою карьеру свести к должности помощника в районном суде.

— Зато какая стабильность, — огрызнулась я. Матвеев закатил глаза.

— Нет, это невозможно. Отлично, оставайся работать в суде.

— А ты иди на прием к своему главному прокурору города. Увидишь его, передавай от меня привет. Интересно, он мою фамилию за пять лет не забыл?

— Вы о ком сейчас вообще говорите, — спросила Нина Ивановна. — О нашем Игнатьченко?

Я кивнула.

— Скоро ж у всех важных шишек прием в мэрии. Вот и Матвеева успели пригласить.

— О, — хмыкнула Нина Ивановна. — Что ж, прием это дело хорошее. Только вот вряд ли нашему главному прокурору в ближайшее время будет дело до приемов. Уж сильно под него копать начали.

Нина Ивановна швырнула на стол утреннюю газету.

— Игнатьченко — то на взятке поймали. А взятка ох какая солидная. И самое главное: вот ведь дурость: деньги самому в руки брать, да ещё не где — то, а в своём собственном кабинете. Все доказательства взятки прямо на блюдечки. А ещё прокурор.

— Да уж, — вздохнули мы с Димой одновременно.

Кампания против Игнатьченко вышла нешуточная. Все газеты города писали о взяточнике — прокуроре, об оборотне в погонах и проч.

После работы я решила заскочить в магазин — дома уже два дня холодильник работал впустую, а я, ругая себя за лень, на ужин варила себе остатки гречки. Сегодня голод пересилил лень, и я решила потратить некоторое количество свободного времени, чтобы запастись продуктами.

К дому я подходила, нагруженная сразу 4 большими пакетами с едой и ещё сумкой, в которой, помимо кошелька, пудры и блеска, лежала книжка «В августе 44» и два довольно внушительных уголовных дела. Хорошо, что сумка была большой.

Стараясь не потерять ничего из покупок, я дошла до своего подъезда. И только тогда заметила Кирилла, выходившего из машины, чтобы мне помочь.