Уберечь любовь - [44]

— Но как ты могла? — Эмили пристально посмотрела на тетку. — Как ты могла так поступить: нагромоздить столько лжи и разрушить жизнь двоих людей?

— А я первая его увидела, — запальчиво заявила тетка. — Он должен был влюбиться в меня, а не в нее. — Она заплакала. — Все всегда хотели только ее. Даже мой муж оживал, когда видел Люси. И вот ее не стало. И моего Оноре тоже не стало.

— Тетя, о чем ты? — испугалась Эмили.

— Он умер, — сказала Рейчел. — Вот сообщение в газете.

Эмили развернула скомканную газету и сразу наткнулась на фотографию в траурной рамке. Боже мой, от кого я узнала о его смерти! — подумала Эмили.

* * *

Спустя полчаса «скорая», которую вызвала Эмили, увез Рейчел в частную клинику. Эмили навела порядок в гостиной и села в теткино кресло. Она не могла прийти в себя от известия, что тетка разрушила жизнь матери и ее собственную любовь. Теперь поздно исправлять. Клод, судя по всему, уже женат.

* * *

Она добралась до своего кондоминиума только к вечеру. Открыв дверь и вежливо кивнув консьержке, Эмили направилась к лифту. Она была так подавлена, что не видела, как из кресла, стоящего в холле, навстречу ей поднялся высокий мужчина.

— Эми, — тихо позвал он.

Она оглянулась и зажала рот ладонями, чтобы не закричать. Клод — а это был он — подошел к ней и спокойно спросил:

— Какой этаж нам нужен?

— Что? — растерялась Эмили. — А, шестнадцатый.

— Это хорошо, — кивнул он.

Как только дверцы лифта захлопнулись, Эмили прижалась к нему и заплакала. Клод нашел ее губы. В его поцелуе не было ни нежности, ни деликатности. Он был пронизан чувственностью и требовал ответа. Сквозь тонкую ткань блузки она ощущала жар его тела. Он дрожал от желания…

Лифт остановился на шестнадцатом этаже. Клод протянул руку и хрипло сказал:

— Ключи… Открывай скорее, или я возьму тебя прямо здесь.

Каким-то непонятным образом они ухитрились открыть дверь и даже захлопнуть ее за собой.

Порыв страсти бросил их на диван в гостиной. Эмили чувствовала, как весь мир, вся огромная вселенная струится сквозь ее тело горячим потоком. Клод хрипло шептал ее имя. Ее ограниченный прошлый опыт никак не мог подготовить ее к тому яростному ликованию тела, которое она ощущала сейчас, наслаждаясь полнотой единения с другим телом и звенящим чувством абсолютной свободы…

А потом они просто говорили друг с другом, и это тоже было счастье.

— Ну и? — спросила Эмили. — Признавайся, когда ты понял, что мы не брат и сестра?

— Когда ты выставила «Дезире» на продажу, — ответил он. — Адвокаты показали мне документы. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сопоставить даты. Ты родилась на восемнадцать месяцев позже, чем это планировалось.

— И ты ничего мне не сказал? — Эмили возмущенно посмотрела на него. — Я все это время была уверена, что мы потеряли друг друга навсегда.

Клод ласково притянул ее к себе.

— Я знал, что ты меня дождешься. Прости, я делал все это из-за отца. Он так хотел верить, что ты его дочь. Ты была плодом любви. Поэтому он не хотел проводить тесты, не хотел, чтобы была хоть капля сомнения. Ты была единственным подтверждением того, что его любовь имела смысл. Я не мог отнять у него последнюю радость. — Он долго молчал, потом сказал: — Врачи объяснили мне, что жизнь его может оборваться в любой момент. Я не мог допустить, чтобы он ушел с отчаянием в душе. И он был счастлив до последней минуты, любовь моя. Он все время говорил о тебе, думал о тебе. Я — тоже. Я бы никогда не позволил тебе исчезнуть из моей жизни. Я знал о тебе все. Даже то, что ты ешь на ужин.

— Самонадеянный тип. Надо было согласиться стать женой Боба, — засмеялась Эмили.

— Я тебе не верю. Ты слишком любишь меня. Кстати об ужине. Я знаю, что у тебя в холодильнике есть замороженный цыпленок. Покорми меня.

* * *

— Мамочка, расскажи мне про меня.

— Что тебе рассказать, милая?

— Мама, ну про меня. Как ты нашла золотой ключик, встретила папу, подумала, что он садовник, а он оказался прекрасным принцем… Ты знаешь.

Эмили засмеялась. Эта была традиция. Раз в месяц маленькая Надин обязательно заставляла ее рассказывать именно эту сказку. Сегодня они отметили пятую годовщину своей дочери. Гости давно разошлись, а девочка, возбужденная подарками, музыкой, гостями, никак не могла заснуть. Эмили поправила одеяло, поцеловала дочку в носик и поудобнее устроилась на краю кровати. Она тоже любила эту сказку и могла рассказывать ее бесконечно.

— Хорошо. Слушай, радость моя. Далеко-далеко, за океаном, жила фея. Это была очень хорошая и добрая фея. И вот когда она умерла, она завещала своей маленькой дочери золотой ключик. Чтобы найти этот ключик и дверь, которую он отпирал, девушке пришлось потрудиться…

Надин не дослушала и до середины историю. Она положила кулачок под щеку и засопела, а Эмили сидела рядом, рассматривала длинные ресницы дочери, ее непокорные кудряшки и думала о своей матери.

Какая же ты умница, мама! — в который раз подумала Эмили. Ты не рассказала мне самую главную историю своей жизни потому, что хотела, чтобы я сама нашла свою судьбу, выбрала ее и никуда не отпустила. Если бы я все знала с самого начала, я никогда бы не поехала на далекий остров Маврикий, не встретила бы Клода, не потеряла бы его, а потом не обрела бы вновь. Ты научила меня бороться за счастье. Бедная моя мама, только сейчас я понимаю, чем ты пожертвовала ради близких и любимых людей. Тетя так и не смогла оценить этой жертвы. Ее сердце никогда не смягчилось. Пусть тебе будет там хорошо, мама. Я очень счастлива. Так счастлива, что даже боюсь об этом думать.