Убаюкать нож - [31]

Я, морщась от стреляющей боли в ране, вставил Чашу так, чтобы часть ножки и подставка оставались снаружи. Это далось мне с большим трудом. Чаша никак не хотела умещаться в паз. Я буквально вбил ее внутрь. Видимо, за прошедшие века полость чем-то забилась или, может быть, спалась. Затем я взял в руки Чашу Бытия.

– И как же это работает? – спросил я, задумчиво рассматривая артефакт.

В отличие от Чаши Небытия она была абсолютно пуста. Я перевел взгляд на Фолрэша, который почему-то замялся с ответом.

– Мозги генератора надо хорошенько поджарить, – ответил за него Орузоси. – Да побыстрее. Здесь наверняка есть датчики движения, которые сработали сразу, как мы вошли. Нрунитане уже знают, что мы здесь, и мчатся сюда на всех парах.

Они с Аншой весьма непредусмотрительно бросили свой пост у дверей и подошли поближе. Орузоси стоял за спиной Фолрэша, Анша чуть в стороне.

– Фолрэш коснется оснований чаш и пошлет эту искру, этот импульс, – закончил Орузоси.

И тут я понял. Огонь, запертый в сосуде. Человек-ключ, говорящая отмычка…

– Нрунитане видели, что Фолрэш собой представляет, – произнесла Анша задумчиво.

Она перевела взгляд на него.

– Почему они не убили тебя сразу?

– А зачем ломать годную батарейку? – пожал плечами Фолрэш. – Все зависит от того, к чему меня подсоединить. И как. Мы сейчас поменяли Чаши местами, Чаша Небытия стоит в гнезде, предназначенном для Чаши Бытия, а Чашу Бытия, я надеюсь, Авенс сейчас все-таки поставит в отверстие для Чаши Небытия…

Анша, окончательно запутавшись, потрясла головой. Но я его понял.

– И тогда от моего импульса Генератор разрушится, – продолжал Фолрэш. – А например, системы жизнеобеспечения подземного города людей я бы запитал на год. Все живые боги – батарейки, это очень распространенный подвид среди…

– Фолрэш, – перебил я его. – Кто тебя создал? «Медуза»?

– Да, – спокойно ответил он. – Я младше Маро, мне всего семь лет.

Анша ахнула. Выглядел-то Фолрэш на полновесные двадцать. «А Маро, наверное, лет пятнадцать», – подумал я. Ему в любом случае было больше десяти – его создали до того, как Пэллан вступила в контакт с Орионским Альянсом. И к моменту встречи двух миров Маро уже был полноценным воином. «А ведь можно было догадаться, – подумал я. – Когда Фолрэш так неуклюже извинялся за то, что чуть не убил меня. Орузоси хоть немного понимает, что делает. А у Фолрэша, за его семь лет, не было времени даже задуматься о таких вопросах. Он многое знает из нашей истории, но… Гормонами можно быстро нагнать массу, мозг можно начинить абстрактными знаниями, но чтобы он созрел, он должен переработать определенное количество ситуаций. О Двуликая, Фолрэш всего лишь ребенок, который хочет быть хорошим, послушный малыш… Его воспитали, как пулю, как батарейку – как он сам себя называет. Но он не батарейка, он – нечто большее».

– И на то, чтобы сжечь мозги генератора, уйдет вся твоя внутренняя энергия? Вся твоя жизненная сила? – спросил я.

– Да.

От слабости и нервного напряжения у меня поплыли в глазах темные точки. Я привалился к колонне, крепко сжимая в руках Чашу. До меня дошло, что они оба пришли сюда умереть. Орузоси должен был доставить батарейку, подсоединить ее и пасть от руки набежавших нрунитан – а в том, что они не замедлят набежать, я не сомневался. И вряд ли такие сомнения имелись у Орузоси. Они думали, что их долг, их обреченность позволяет им распоряжаться жизнями других людей. Моей, например. Я понял, почему разрушить генератор послали именно сбежавшего от нрунитан клона и специально созданную биологическую бомбу. Ни один гражданин Пэллан не согласился бы играть по таким правилам. А я должен был уже умереть.

Но я был здесь.

– Фолрэш пришел сюда, как отважная жертва, – произнес я вслух.

– Тебе не кажется, что «отважная» и «жертва» плохо сочетаются, по крайней мере на вельчеди, когда стоят рядом? – меланхолично заметил Фолрэш.

– Не перебивай его, – сказала Анша.

Я благодарно кивнул Анше и продолжал:

– Орузоси чувствует себя всего лишь ножом. Его не заботит, что после того, что он сделает, его в ярости сломают родичи, которых он предал.

– Да, – сказал Орузоси спокойно. – Я – нож, Фолрэш – кровь на ноже.

Они снова обменялись коротким взглядом, полным почти что любви. Я содрогнулся… но и невольно позавидовал им. Они были так похожи на нас – но были при этом абсолютно другими. Мне эти отношения казались немыслимыми, чудовищными… но была в них и какая-то древняя, мрачная истинность.

– Нет, – сказала Анша. – Ты – не нож, ты – человек, Маро. Сын Двуликой и Белого. Мы уже спели тебе все песни, которые знаем. Ты должен услышать нас. Вспомнить, кто ты на самом деле.

– Анша, я не человек, – сказал Орузоси почти устало. – Хотя похож. Я не знаю, как им быть.

– Ты хотел убить Авенса, – сказала Анша. – И ничего… ничего не ощущал по этому поводу?

– Ааа, – махнул рукой Орузоси. – Я все равно не могу остановить вас с Авенсом, хотя и должен. Что тут нож баюкать.

– Ответь ей, – сказал я.

– Мне было очень жаль его, – избегая смотреть мне в глаза, признался Орузоси. – Потому что он – настоящий человек, не копия, не инструмент, как я или Фолрэш. Но я должен был это сделать…