Убаюкать нож - [22]

– Очистить Подземные Приюты от крыс, – ответил я. – Но…

– Они еще не очищены, – с убийственной логикой возразил Орузоси. – Ты останешься здесь и пойдешь с нами к генератору.

– К генератору?

– Да. Он находится в центре, в самой низкой точке кратера. Он создает силовое поле, которое защищает долину Небесного Огня, – ответил Орузоси. – Мы отключим его. Если нам это удастся, штурмовой отряд высадится в течение часа. Изначально операция планировалась именно так. Я не стал вам все рассказывать – надо было еще выручить Фолрэша, а вы могли попасть в плен, и тогда им все стало бы известно. Но мы не сильно отклонились от плана в итоге-то.

Я подумал об Анше и Кевине, чью судьбу я теперь страшился узнать, о Ясеке и Дарнти, которыми, наверное, уже угостили новую партию пленников.

– Так точно, – ответил я.

И мы стали ждать, когда освободятся дороги. Фолрэш все-таки недооценил глубину чувств, испытываемых к нему подземными жителями. Сарай, в котором мы прятались, стоял на холме, откуда было прекрасно видно проходившую неподалеку дорогу. Целыми днями по ней тянулись колонны мерге. На спинах животных помимо паланкинов погонщиков покачивались в такт маршу орудия грозного вида. Да и клешни у этих мерге были другой формы, и предназначались они явно не для уборки овса и картофеля. За мерге маршировала пехота, составленная из тварей самых разных видов. Нрунитане пользовались своим генетическим банком вовсю. Я успел насмотреться и на тараканов, подобных тем, с которыми мы столкнулись в Приютах, и на человекообразных существ. На третий день нас миновал отряд изящных слонов, каждый размером не больше человека. Это явно была элита; перед ними расчистили дорогу, и они двигались не торопясь, сверкая драгоценностями на парчовых попонах и налобниках. Орузоси не нравилось, что войск так много.

– Для того чтобы поймать одного беглеца, они не стали бы стягивать армию со всего кратера, – заметил он. – Я думаю, под землей сейчас большие беспорядки. Твой побег, Фолрэш, мог послужить началом бунта.

– Возможно, – кивнул Фолрэш. – Понимание, что смерть в драке достойнее смерти от укола, довольно опасная вещь. Ты не можешь прощупать, что там творится?

Я навострил уши. Почему от укола?

– Далеко, – поморщился Орузоси.

– Ты мог бы подслушать мысли военачальников, что сейчас идут по дороге, – предложил Фолрэш.

Орузоси его предложение показалось разумным, и он ночью ушел к дороге. Он пролежал в ботве на обочине весь день, а когда вернулся, сообщил, что его предположение было верно. Люди подняли восстание. Они хотели пробиться к туннелям, ведущим прочь из кратера.

– Но вряд ли им это удастся, – мрачно закончил он.

Я все еще не мог свыкнуться с той мыслью, что Орузоси – не предатель, и не доверял ему. В конце концов, если таких, как он, много, откуда мне знать, что передо мной – именно тот человек, что сидел с планшетником в кафе при музее и бок о бок с которым я дрался в Подземных Приютах, а не некто третий из огромного количества совершенно идентичных генетических копий? Улучив момент, я сказал ему:

– Мне это напоминает тот эпизод из «Далекой звезды», ну помнишь, ты еще сам говорил, что он тебе нравится?

Катимаро усмехнулся и ответил:

– Я не смотрел фильмов с тобой, Авенс Марримит.

У меня отлегло от сердца, и с тех пор мы с ним разговаривали вполне мирно.

– А вот ты все время говоришь – «хватит нож баюкать», – сказал я ему как-то. – А что это за ругательство такое?

– Да это сказка такая у нас есть, – ответил Орузоси, расслабленный и беспечный после обеда.

Он лежал на своем месте рядом с ящером, недалеко от входа, а я сидел на пороге сарая.

– Расскажи.

Я примерно знал, что сейчас услышу, но мне все равно было интересно.

– Да что рассказывать… У Белого и Двуликой был сын. Ну, первый человек в этом мире. Однажды Двуликая случайно уронила своего сына в котел, где мешались гены. Из этого варева они с Белым и слепили все на свете – и камни, и траву, и животных. А когда выловила его оттуда, он уже превратился в нож. С тех пор Двуликая носит на спине спеленутый нож и баюкает его по ночам. Она надеется, что он все же слышит ее и когда-нибудь станет человеком.

– У нас рассказывают по-другому.

– Сказки везде рассказывают немного по-разному, на то они и сказки, – согласился Орузоси.

– Я вот думаю, что они сделали с Аншой и где она сейчас, – сказал я задумчиво.

– А что они с ней сделали?

Я рассказал ему о побеге Кервина и о знаках на наших с Аншой лбах, о том, что ей дали подышать чем-то.

– Она еще жива, но было бы лучше, если бы она умерла, – ответил Орузоси, внимательно выслушав мой рассказ. – Если встретишь ее, убей ее прежде, чем она заговорит.

А вот Фолрэш не хотел общаться со мной. Я хотел понять, во что меня втянули. Обо многом я и сам уже догадался, обдумав все последние события спокойно, на досуге. Но хотелось ясности. Теперь я хотел слушать, но Фолрэш не торопился рассказывать, ловко уклоняясь от бесед, которые я заводил. Мой отказ выслушать его тогда, когда он хотел говорить, видимо, глубоко задел его.

– Торговец, попавший в силовое поле, спас всех людей Пэллан, – сказал Фолрэш вечером третьего дня, когда мы прикончили очередную банку консервов.