У женщин грехов не бывает! - [17]
Лера отвечал: «Девочка моя, дай твои коленочки поцелую». И я орала ему: «Вгони мне резко! Насквозь меня пробей!».
Я забыла, что у меня внизу гостиная. Где я была в тот момент, когда мы с Лерой в последнюю секунду вместе нажимали «аааааааааааааааааааааааааааааааааа»? Не знаю.
Я валялась на столе, рубашка моя была мокрой, дыханье свое я сдержать не могла, я слышала свое сердце и вытирала пот со лба сладкими липкими пальцами.
Из гостиной доносились крики. Видимо, на поле что-то происходило интересное. Что-то страстное делали футболисты. Лера протянул одним пальцем «Ирочка, хорошоооооооооооооооооооо», и успел, все-таки успел, засранец, подсек он гол на последней минуте первого тайма. А потом говорит:
«Сладкая моя… Девочка моя желанная… Разве можно тебя променять на какой-то там футбол?»
На какой-то там! Врать надо лучше. «Манчестер» – «Барселона»! Слышал бы его Шимшон.
Он позвонил Лерочке, и внизу в моей гостиной тоже звонил телефон, и все, кто видел матч, названивали друг другу и говорили одно и то же:
– Нет, ну ты видел? Ты видел, как красиво?
– Видел, видел. – Лера отхлебнул пиво. – Охеренный матч…
– Это надо отметить, – сказал Шимшон.
– Я перезвоню, – хрипел Лерочка и читал мое сообщение: «Лераааааааааааааа я писать хочу».
«Писай на меня, маленькая», – напечатал он и закурил.
Я убежала в ванную, села на унитаз и заглянула в зеркало. Какая у меня была сияющая рожа! И я опять искала глазами подходящий тюбик и стервозничала: «Не отпущу его! Никакого ему супружеского долга! Никакой ему любовницы! Все мое!».
Объявили начало второго тайма, но Лера уже не смотрел на экран. Он отключил телефон и печатал мне быстро: «Сядь ко мне на лицо, сладкая… Кончай еще… На губах у меня кончай».
После матча Лера никому не перезвонил. Мы отрубились. Даже в душ не пошли. Мокрые были оба насквозь.
9
Есть такая игра в немых. Очень веселая. Помогает в затянувшихся конфликтах. Нужно не говорить вслух, а писать все, что думаешь, на бумажке. К примеру, можно написать на листке «Доброе утро!» и показывать на кухне своей теще. Или – «Строгий выговор», муж мой не говорит это своим сотрудникам лично, а отправляет по электронке. Или там… «Приходите к нам еще» на чеках пишут. То, что быстро улетает, то, что не успевают схватить уши, удерживают глаза. Элементарно, но действует. Можно сказать подружке: «Ты дура». Просто так в разговоре сказать: «Что ж ты за дура», она и не заметит. Анечка, моя подружка, не заметит и дальше начнет мечтать о своем идеальном мужчине. А если ей протянуть листок, она откроет, а на нем написано: «Аня, ты дура», о! Тогда она, пожалуй, и обидится. Дойдет до нее наконец-то.
Я на себе это проверила. Текстовое сообщение заставляет удерживать информацию чуть дольше, чем устное. Хотя… Фигня это все, наверно. Это так… Мои запоздалые соображения. Мы с Лерой тащились только от того, что просто были на связи. Иногда наши вопли не содержали никакой информации. Мое «ааааааааааааааааааааааааааа» налетало на его «кончаююююююююююююююююююю». И главным тут была, конечно, не информация. Главное тут был – синхрон, трафик позволял.
Наши реплики очень часто совпадали. Иногда мы повторяли друг друга почти дословно. Ну, например, он отправлял мне: «Хочу кончить тебе в рот» – и в эту же секунду приходило от меня: «Хочу выпить твою сперму». Или… что-нибудь помягче: «Поцелуй животик» – «Дай мне свой сладкий пупочек» или «Повернись спинкой» – «Поеби меня сзади». Со временем такие совпадения случались все чаще и чаще. Когда это происходило, мое тело обливалось сначала холодной, а потом теплой водичкой. «Как он меня угадывает», – я думала, и в эту секунду Лера скидывал: «Как ты меня чувствуешь, маленькая…».
Такой синтез удивления и узнавания заставлял нас остановиться. Совпадение желаний возбуждало сильнее всех наших игрушек, сильнее мулатки, которую я ему иногда пыталась подсунуть, сильнее второго мальчика, которого мы иногда призывали на финише, сильнее драки и наручников.
Нет, в этом нет ничего волшебного. Это тренируется. Так происходит с парными фигуристами, в синхронном плавании такое бывает, в оркестре или когда много лет проживешь вместе. Камертон получается сразу, а может вообще никогда не случиться, сколько ни тренируйся. Лерочка говорил проще: «Мы идеально подходим друг другу». И я сначала, как всегда, похохатывала над его ресторанными формулировками. А потом и сама докатилась до гороскопов. С ужасом читала: «Рак и Рыбы – лучший сексуальный союз в зодиаке». И Лерочка, конечно, подливал: «Малыш, ну почему ты так далеко? Малыш, какая ты в реале? Моя ты сладкая, я никого не хочу после тебя…».
Все! Мы идеально совпадаем – и я забыла про тормоза. Я убегала к Лерочке даже после секса с мужем. Только с Лерой я по-настоящему расслабляюсь. Потому что с Лерой можно все. Когда у меня было говнистое настроение, я сама просила Леру: «Отлупи меня» – и он начинал: «С кем ты трахалась без меня, шалава? Признавайся, я тебя задушу». Когда мы играли в драки, я могла «лупить» его как угодно. «Развратная скотина, фарца сочинская, жидовская морда, импотент, подкаблучник, трус, бабник» – такими словами я его хлестала, и он не обижался. Это были мои удары, Лера любит драться. Он в ответ «лупил» меня блядью, шлюхой, шалавой, грязной тварью, «тварью» осторожненько, чем-то его смущала «тварь», особенно «конченая тварь». Он тащился, когда я ему разрешала ругаться еще круче. Ему нравятся мерзости. Мне тоже. Мы снимали стресс. После мордобоя мы очень, очень нежные.
Может ли обычная командировка в провинциальный город перевернуть жизнь человека из мегаполиса? Именно так произошло с героем повести Михаила Сегала Дмитрием, который уже давно живет в Москве, работает на руководящей должности в международной компании и тщательно оберегает личные границы. Но за внешне благополучной и предсказуемой жизнью сквозит холодок кафкианского абсурда, от которого Дмитрий пытается защититься повседневными ритуалами и образом солидного человека. Неожиданное знакомство с молодой девушкой, дочерью бывшего однокурсника вовлекает его в опасное пространство чувств, к которым он не был готов.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.