У юнги тоже сердце моряка - [12]
Кайда удивлённо посмотрел на него:
- Не понимаю.
- Гляньте на него, он не понимает! - воскликнул Прохоров. - А кто вчера уговаривал меня написать в боевой листок заметку? Ты, редактор!
Кайда улыбнулся. Месяц назад его назначили редактором взводного боевого листка.
К порученному делу он отнёсся добросовестно, серьёзно. Командир взвода хвалил его за каждый номер, однажды похвалил даже командир роты автоматчиков. Вчера Кайда узнал, что Иван Прохоров подал заявление о приёме в партию и попросил его написать заметку.
- Всё же написал? - поинтересовался Кайда.
- Нет, - ответил Прохоров, махнув рукой. - Взял карандаш но ничего не написал.
Стал свою жизнь вспоминать, раздумывать. И рассудил так: освободим Новороссийск - пусть тогда и решают вопрос о моём приёме. Если буду воевать не хуже коммунистов, значит, достоин.
- Ты на «Малой земле» хорошо воевал, - сказал Кайда. - Сам знаешь, в нашем отряде выделиться трудно! И заметку ты непременно напиши!
- Далась тебе эта заметка, нашёл писателя! О чём же мне писать?
- Напиши, с каким чувством идёшь в десант.
- Так бы сразу и сказал. Напишу. А теперь умоемся свежей водицей.
Оба встали.
Прохоров хотел положить руку на плечо Кайде, но не достал. Заглядывая снизу вверх, весело заметил:
- Ну и здоровенный же ты. Малютка. Чем только тебя мать кормила?
- Галушками, Ваня, да пампушками, - усмехнулся Кайда.
В тылу у врага
В ночь на десятое сентября 1943 года батальон погрузился на катера и мотоботы.
Семнадцать автоматчиков - два отделения - разместились на моторном баркасе.
«Морской охотник» вёл его на буксире.
Катера вышли на Кабардинский рейд и заглушили моторы. Стало тихо. Отсюда видна была «Малая земля». Там, как всегда ночью, раздавались взрывы, трещали пулемёты, взлетали ракеты, бороздили воздух трассирующие пули. и вдруг всё кругом загрохотало, засверкало. Побережье Цемесской бухты осветилось. Снова заведены моторы, и катера рванулись вперёд, ведя за собой на буксирах мотоботы и баркасы.
Командир отделения Лычагин приказал мотористу:
- Приготовься!
Катер прорвался сквозь огневую завесу и оказался в бухте. С кормы катера раздалась команда:
- На баркасе заводить мотор! Буксир рубим!
Кругом рвались вражеские снаряды. Катер, лавируя, ушёл вперёд, а баркас остался на месте. Мотор чихнул и заглох.
Раздался голос командира:
- Немедленно завести мотор!
Но завести его мотористу никак не удавалось.
Вражеские снаряды разрывались всё ближе и ближе, от фальшборта летели щепки.
- Ложись на дно! - дал команду Лычагин. И снова приказ мотористу: - Немедленно завести мотор!
Кайда пробрался к матросу, спросил:
- В чём загвоздка? Давай помогу.
Прошло ещё несколько минут, и они вдвоём завели мотор. Но тут в борту появилось несколько пробоин, в них хлынула вода.
Бухту затянуло дымом и гарью. Моторист растерялся, не зная, куда направить баркас.
- Давай прямо! - крикнул ему командир. - Не крутись на месте!
Баркас напоролся на струю пуль. Моторист отвернул правее. И вот полузатонувший баркас ткнулся в берег. Десантники мигом выскочили из баркаса, но сразу же пришлось залечь. Пулемётный огонь прижал их к самой кромке берега.
При свете ракет автоматчики определили, что высадились они гораздо правее того места, где должна высаживаться вся рота. Подвёл мотор, а моторист не смог правильно определиться. Но матросы его не винили. В таком пекле, когда кругом рвутся снаряды, свистят пули и осколки, где дым гуще, чем при дымовой завесе, растерялся бы самый опытный штурман.
Где-то поблизости во всю глотку орал немецкий корректировщик. Мины и снаряды стали рваться всё ближе и ближе. Понятно, их засекли, тут оставаться нельзя.
Снова взвилась ракета. Командир дал команду:
- Впереди большая воронка! Бегом туда!
Ракета погасла. Автоматчики добежали до воронки, разместились в ней все.
Вражеский корректировщик продолжал орать. Вскоре мины стали рваться вокруг воронки. Вот мина угодила в самый центр, взметнув грязь со дна. Одному автоматчику осколком перебило ноги. Прохорову царапнуло ключицу, Кайде - левую ногу.
Ещё одно-два попадания - и всем крышка. Когда вспыхивали ракеты, резко выделялось здание электростанции. Можно добежать туда. Но впереди проволочное заграждение, а на проволоке подвешены мины. Как преодолеть такое препятствие?
И тут вскочил Иван Прохоров и громко сказал:
- Братва, если я погибну, считайте меня коммунистом.
Матросы не успели опомниться, как он бросился к проволочному заграждению. Вот он побежал к нему, поднял руку. И вдруг раздался оглушительный взрыв.
Автоматчики замерли. Поступок товарища всех потряс. Кайде хотелось крикнуть:
«Ваня, дорогой Фергана! Зачем ты это сделал? Ведь нашли бы мы выход!..» Но он сдержал себя, да и горло у него перехватило.
Проход в проволочном заграждении обозначился ясно.
- За мной! - приказал командир и бросился вперёд.
Автоматчики вслед за ним. Проволочные заграждения уже позади. И тут на земле они увидели Прохорова. Все молча остановились, постояли над ним, склонив головы. И также молча побежали дальше. Только Кайда задержался. Он всё надеялся, что Прохоров жив. Нет, убит их Фергана… Кайда тяжело вздохнул, выпрямился и побежал вслед за товарищами.
