У вечности глаза жестокие - [71]

Пара вздохов и порталы открываются практически одновременно, выплевывая их наружу. Хватает нескольких секунд, чтобы они смогли оценить обстановку.

Партнеры тут же подхватывают с двух сторон тело и утаскивают прочь, в метро полно служебных помещений, куда проникнуть для защитников на раз плюнуть. Рада по телефону успевает вызвать медицинскую помощь.

Свиридов без сознания, но это состояние вряд ли продлиться долго, находящийся в нем паразит не даст носителю пребывать в отключке вечно. Так и происходит, не успевает закрыться дверь в подсобку, как Владимир начинает шевелиться и открывает глаза.

— Вот черт, — прохрипел он. — Где я?

Взгляд зараженного постепенно приобретал осмысленность.

— Опять вы? — капитан был реально удивлен.

Видя их нахмуренные лица, он недоуменно вскинул брови. Попытался подняться на ноги, но пленка держала крепко.

— Что за ерунда? Опять ваше инопланетное оружие?

— Капитан, — перебил его Вольный. — Ты в большой заднице, поэтому говори только то, о чем спрашивают. Ясно?

Окинув партнера мрачным взглядом, Владимир кивнул.

— Рассказывай, — приказал Александр.

— О чем?

— Обо всем. Странном, необычном, непонятном. Ты же многое замечаешь, капитан.

— Хорошо, только говорить я буду с ней, — буркнул Владимир, глянув на Раду. — Считай это еще одной странностью, — он с вызовом уставился на хранителя.

И на этот раз Александр первым не выдержал борьбы взглядов.

Рада неуверенно повела плечами, оглянулась на партнеров и, получив сразу два одобряющих кивка, начала спрашивать.

— Опишите, что необычного происходило с вами в последние дни.

Капитан, явственно напрягаясь, начал вспоминать. А она по мере повествования все больше мрачнела. Похоже, они опоздали.

— Что со мной? — правильно поняв пантомиму на ее лице, поинтересовался он.

— Вы заражены.

— Чем?

— Тварью.

— Чем?! Я не понимаю! — закричал он, силясь выбраться из — под пленки. — Какая тварь?! Почему не могу подняться?!

Рада глубоко вздохнула, собираясь с мыслями, и начала говорить. Рассказала о силе, тройках защитников, об инициации и воинах, о Пустоте и тварях. О монстре, что и сейчас продолжал поглощать сознание капитана.

Выслушав, Владимир некоторое время молчал, но потом все — таки заговорил:

— Значит, я тогда был прав и вы нелюди. Тройка. Вот, оказывается, кого я должен был найти.

— Люди — нелюди, не важно, в остальном вы правы, — поправила его.

— И что дальше?

— У вас есть выбор, — произнесла Любимова намеренно резко, при этом старательно отводя глаза от собеседника. Вот только во рту почем-то поселилась терпкая горечь. — Существование в виде монстра под замком до конца жизни или мгновенная смерть сейчас.

— Хм. Дайте встать, что ли. А то что-то лежа не думается.

Александр растянул пленку, позволяя ему подняться. Владимир вперил взгляд в стенку и опять замолчал. Потом внезапно хмыкнул. Потрескавшиеся губы растянулись в кривой улыбке. Затем он, вообще, зашелся в хриплом каркающем смехе.

— Выбор, говоришь, — продолжая хохотать, спросил зараженный. — Черт, — мгновенно успокоился он. — И это мне предлагает самая потрясающая женщина в мире? Символично? Не находишь?

Рада против воли вспыхнула.

— У тебя две минуты, — вмешался Александр, показательно постукивая пальцем циферблат часов. — Выбирай, пока можешь.

— Даже так, — протянул капитан и снова замолчал.

Никогда время не летело столь быстро как сегодня. Раде казалось, что она успела и вздохнуть-то только пару раз, а Вольный уже повторял вопрос.

— Останется хоть часть меня? — задумчиво спросил зараженный.

Партнеры молчали.

— Рада, посмотри на меня, — попросил он.

Любимова нехотя подняла глаза и мгновенно утонула в его болезненной нежности.

— Ответь. Я останусь собой?

Горло сжал спазм, но она сумела вытолкнуть из себя короткое:

— Нет.

— Что ж, тогда выбор ясен, — вздохнул он. — Ты поможешь мне?

— Да… конечно.

Что такое любовь?

Рада с легкостью могла ответить на этот вопрос буквально год назад. Тогда она ощущала себя наркоманкой только из-за желания быть рядом, ловила взгляд, радуясь ему словно наивысшему достижению. Жаждала поцелуя, мечтала о близости, сводящей с ума. Но оказалось, что все суждения — ошибка. Ведь ее чувства создали, насильно внедрили в сознание, сделав основополагающей частью души. А саму превратили в осколок, единственное стремление которого, быть целым.

Сейчас, смотря через пленку в воспаленные глаза зараженного, Рада ощущала свободу. От наваждения, в которое превратилась страсть к партнерам, от навязанной ответственности, от силы. А еще на миг, долю секунды она поняла, что значило любить. Просто любить. Без страданий и сумасшествия. Без постоянной готовности умереть.

Привязанность, едва родившаяся, но такая сильная, что колола болью, едва не сбивала с ног. Рада понимала, этот миг — единственное, что у них есть.

Ведь никогда запретная симпатия не перерастет во что-то большее. Потому как сила не дремлет, рвет грудь, выдирая даже память о невозможном. Еще чуть-чуть и она, Рада Любимова, лук тройки защитников вновь превратится в послушное орудие Сущности, чье предназначение — уничтожать зло. Даже если носителем зла является, пусть и на мгновение, бесценный человек.