У тихой Серебрянки - [41]

Они согласились. Тут же наметили план предстоящей операции.

На мост партизаны въехали на подводе вместе со словаками, поравнялись с часовым. Но тут сдали нервы у Воробьева. Он выхватил пистолет и выстрелил в немца. А предполагалось взять часового живым, чтобы не поднимать шума, затем тихо пробраться к домику, обнесенному до самой крыши земляным валом, там находились еще семь фашистов. Партизаны бросились к казарме. Офицер, выскочивший на порог, был тут же сражен очередью. Но… что это? Под окнами домика стали рваться гранаты, преграждая путь партизанам. Пришлось отступить за глухую стену казармы.

Дождавшись очередного взрыва, Кузьма Черненко бросился к окну, метнул противотанковую гранату. Вместе с глухим взрывом осел домик. Еще две гранаты полетели в перекошенный проем окна. Партизаны ринулись к входу.

И только тут заметили на снегу отпечатки босых ног, затем в кустарнике мелькнула зеленая фигура.

— Одного гада упустили! — крикнул Николай Шаньков и дал длинную очередь по кустам.

Словаки помогли погрузить на сани станковый пулемет, восемь винтовок, восемь ящиков патронов и гранат. Затем партизаны облили деревянный мост горючей жидкостью, а сами скрылись в лесу.

Забегая вперед, нужно сказать, что в отряде полюбили словаков за веселый нрав и бесстрашие в бою. Теодора Полу перекрестили в Дорика. Вскоре он стал командиром отделения. Вырос до командира взвода. Затем в 1944 году был заслан в еще оккупированную немцами Чехословакию а там командовал партизанской бригадой. Пригодился опыт, приобретенный в белорусских лесах…

Живут сейчас словаки — бывшие белорусские партизаны — в социалистической Чехословакии.

БОЙ У СВЕРЖЕНЯ

1

Со дня организации партизанского отряда это был первый крупный бой, в подготовке к которому наша подпольная комсомольская группа приняла самое непосредственное участие.

…Почти целый день партизаны шли и шли, хотя усталость валила с ног. Давал знать о себе и голод. Трудно идти в последних рядах колонны по расквашенной сотнями ног снежной кашице. И сюда часто спешила Татьяна Федоровна Корниенко.

— Что нос повесили? — улыбалась она.

Черные глаза горели весельем. Высокая подтянутая фигура этой женщины заставляла мужчин расправлять плечи, тверже шагать.

— Денек-то недаром прошел, — продолжала Корниенко.

— Оно-то так, — отозвался Терентий Балабаев, — Да сколько же у немцев войск? Все едут и едут, аж с сорок первого.

— Едут, да не те. Разве забыл, как выглядели первые молодчики? вступил в разговор Юрий Лазарев, комсомольский вожак партизанского отряда. Теперь только у офицеров по-прежнему шик да наглость. Да и то, я думаю, от страха. А солдат пошел — одни старики да юнцы желторотые. Палят из автоматов в белый свет как в копейку, лишь бы шума побольше. Это уже, братец мой, от неумения.

— Вот ты, Балабаев, говоришь: едут, — вмешался Арсен Бердников. — А почему едут? Да потому, что те, которые ехали раньше, назад не вернулись. Капут им, вот что!

Отряд часто останавливался, чтобы сменить тех, кто шел впереди. Хотя в хвосте колонны тяжело, зато первые прокладывали след по снежной целине им-то намного труднее.

Вот и снова остановились. Задние гадают: смена головного подразделения или новая опасность?

— А сегодня, Юра, попались нам вовсе не старики и юнцы, а откормленные да краснорожие, — продолжала разговор Татьяна Федоровна. — Хорошо драпали от засады Журавлева прямо под наши пули!

— Так это ж каратели, не о них разговор…

Партизаны возвращались с необычной засады. Выждали, пока появился поезд с Живой силой, и подорвали мину. По обе стороны дороги густой цепью растянулся чуть ли не весь отряд. Как раз попался эшелон с карателями. Но куда ехали, так и не узнали: не взяли «языка».

Командование отряда решило не идти в «свою» деревню, а стать на дневку в поселке Днепровский, недалеко от Кистеней Рогачевского района, послать разведку в окрестные деревни и к подпольщикам в Серебрянку, Гадиловичи, на 16-й разъезд, а также выделить отделение за боеприпасами в один из ближайших тайников.

Предыдущие сведения связных и разведчиков сводились к тому, что вот-вот должна начаться очередная карательная экспедиция. Может, в этом эшелоне и ехали войска на блокировку журавичских лесов.

Партизаны расположились в крестьянских хатах. Бойцов потчевали радушные хозяйки — делились последним куском хлеба, солеными огурцами, квашеной капустой и, конечно, разваристой бульбой.

В полночь в поселок прибыла группа рогачевских партизан.

— Так это ж дикановцы! — простуженным голосом воскликнул Карп Михайлович Драчев. — Ну так ведите ж меня в штаб, хлопцы!

А в штабе он поведал о том, чего с тревогой ожидали целый день: начинается блокада.

Меня доставил в отряд Семен Скобелев. Я доложил, что серебрянские подпольщики не смогли вчера найти отряд, чтобы сообщить о готовящейся карательной экспедиции. А наши комсомольцы узнали многое. Нина Язикова, рискуя жизнью, пробралась в логово врага и получила ценные сведения: в Довск прибыло более трехсот гитлеровцев из журавичского, кормянского и пропойского гарнизонов. Они завтра пойдут на проческу лесов. На вооружении — танкетка, двадцать три пулемета. Артиллерии, правда, нет. Нина Язикова еле успела выбраться из Довска: по дорогам снуют патрульные группы. Выручило то, что каратели искали самогон.