У тихой Серебрянки - [25]

Агафья вскочила с кровати, спросонок подбежала к двери, положила на задвижку руку, но открывать не стала. А если это не Фома, а немцы или полицаи? Ее Фома с первого дня войны в Красной Армии. Но приходят же люди из окружения, а некоторые из плена. Агафья стояла у двери минуты три. Мы обождали, а потом Будников постучал снова — уже тихо, осторожно.

— Кто там?

— Свои. Открой, Агафья! — негромко попросил Будников.

Она услышала знакомый голос, но не торопилась отодвигать щеколду.

— Фома дома или нет? — уже в полный голос спросил Петр Васильевич.

Агафья узнала деверя, отворила двери настежь.

— А Петенька ты мой, — тихо заплакала она, обнимая Будникова. — Сначала я не узнала. Ну заходи, заходи в хату!

— Да я не один, с товарищами.

«С товарищами», — значит, с нашими пришел, и Агафья обрадовалась.

— Заходи и с товарищами… А от Фомы-то с сорок первого ни одной весточки. Ушел и как в воду канул… — только теперь ответила на вопрос Петра Васильевича.

Остаток ночи мы проговорили с солдаткой, а может, и вдовой — кто знает… Агафья согласилась помогать партизанам. На рассвете мы легли отдохнуть на чердаке, а она пошла в деревню Хизов Кормянского района, чтобы вызвать на встречу жену Будникова, которая там с тремя детьми скрывалась от гитлеровцев.

Под вечер мы незаметно выскользнули из хаты, вышли огородами за околицу. По дороге на Каменку встретили полицейского дедловского гарнизона Стефана Белоусова. Петр Будников до войны в этом сельсовете работал участковым уполномоченным милиции и, конечно, узнал Стефана. Нам рассказали, что Белоусов обижает население — не только грабит и бьет, но и расстреливает. На его совести смерть нескольких красноармейцев, попавших в окружение. Он доставил их в комендатуру и сам же расстрелял. Белоусов считался в комендатуре образцовым полицейским. Вот и сейчас, встретившись с нами, он схватился за винтовку, но был обезоружен. Ну и, конечно, понес кару как предатель Родины.

На опушке леса возле Каменки снова неожиданная встреча — с Иваном Белоусовым, полицейским из того же гарнизона.

— Да вы тут, сволочи, вольготно себя чувствуете! — Журавлев прищуренными глазами впился в Белоусова. — Уже вечер, а они расхаживают себе…

— А если это специально? — твердо спросил Белоусов. Этот полицай не походил на прежнего, держался с достоинством. — Если я вам скажу, что рад встрече, вы не поверите? Но я хочу делом доказать, что ненавижу эту службу, да и не по доброй воле попал в гарнизон… Передам вам оружие и патроны, только возьмите с собой.

Вместе с Белоусовым пошли на опушку. Из-под кучи хвороста он достал пять винтовок (две из них были полуавтоматическими) и ящик патронов. Да, не стал бы Иван Белоусов прятать оружие, если бы верно служил оккупантам. И все-таки… Все-таки это могло быть провокацией.

— Вообще-то мы верим тебе, — сказал Петр Будников. — Я знаю тебя еще по довоенному времени как честного человека. Знаю, что в полицию поступил не добровольно — заставили. Но взять с собой не можем.

Ему поручили выявить в гарнизоне единомышленников, которые в любое время могли бы помочь партизанам. Белоусов согласился и сказал, что сейчас принесет из Дедлова еще пять винтовок.

Новое место встречи назначили возле бани, что стоит между Дедловом и Курганьем. Условились, что на один партизанский выстрел, если все будет благополучно, он даст два и подойдет к бане.

Белоусов отправился в гарнизон, а мы — в лес, к тому месту, где должна быть жена Петра Будникова.

Хрупкая, худенькая женщина терпеливо ждала встречи в неуютном осеннем лесу, встречи с тем, кого уже не чаяла видеть. Ведь Петр Васильевич отступил с последними частями Красной Армии, за день до оккупации района.

Уже через час мы знали о положении в Хизове, Берестовце и ближайших к ним деревнях. Как везде, там гитлеровцы лютовали, но чувствовали себя безнаказанными, потому что партизаны еще не появлялись.

— Надо встряхнуть там холуев, — предложил Антонов.

Вскоре группа направилась в обратный путь. Невдалеке от места, где условились встретиться с Белоусовым, Петр Будников дал выстрел. В ответ прогремели два. Оставив в прикрытии меня и Журавлева, Будников и Антонов осторожно пошли к бане. Здесь их уже ждал Белоусов. Он передал, как и обещал, еще пять винтовок и попросил разрешения сбегать домой еще за несколькими.

Вернулся он очень быстро и только с одной винтовкой. Оказывается, из-за наших условных выстрелов гитлеровцы подняли тревогу. Белоусов попросился разведать это направление.

— Уходите немедленно, силы неравные, — посоветовал он.

Честным, советским человеком оказался Иван Андреевич Белоусов, а позже — и замечательным, бесстрашным партизаном.

Связные, подпольщики, а затем и командование тщательно отбирали людей, прежде чем пополнить ими ряды народных мстителей. Во второй половине октября в партизанскую группу влились коммунисты Татьяна Федоровна Корниенко, Самуил Павлович Дивоченко, Максим Антонович Автушков, комсомольцы Матвей Шаройко, Кузьма Черненко, Александра Шкаликова, Николай Шаньков, беспартийные Леонид Падунов и Арсений Нестеров. Все пришли с припасенными винтовками, а Кузьма Черненко — с ручным пулеметом и запасными дисками к нему.