У тебя иное имя - [9]

— Ты что, спала? — в голосе матери прозвучал укор.

— Просто домработница сегодня не пришла, и я немного устала, — извиняющимся тоном ответила Лаура.

— Не думаю, чтобы у тебя для этого была причина, дочка. Ты прибрала в доме?

— Наполовину.

— Тебе следует наладить отношения с Карлосом. Вчера мы с твоим отцом говорили об этом. Мы оба очень беспокоимся, потому что замечаем, что у вас не все ладно.

— Тебя волнует только то, что и другие это замечают, — сердито ответила Лаура.

— С тобой невозможно разговаривать, — услышала она в ответ. — Пойми, мы волнуемся, потому что любим вас.

— Не вмешивайся в мою жизнь, мама, — резко оборвала разговор Лаура и бросила трубку.

Она встала с постели. Сон окончательно испортил ей настроение. Она поставила греться кофе и почистила зубы. Потом закончила уборку в доме и надела халат — предстояло еще прибрать в приемной и в рабочем кабинете мужа, которые находились на верхнем этаже того же дома.

Это было просторное помещение с большими окнами. Позолоченная табличка на двери гласила: “Карлос Родо, психоаналитик”. Лаура кусочком замши натерла табличку до блеска. Потом вошла в приемную и смахнула пыль со стола и с книг. Порылась в картотеке, а затем села на диван и представила, что она пациентка. Потом представила, что Хулио — психоаналитик и что он слушает ее из угла комнаты, который ей не виден. Покончив с фантазиями, она вдруг поняла, что испытывает злость на Карлоса за то, что, в отличие от нее, он располагал местом, где можно укрыться, спрятаться от всех и вся. Она поднялась и грязной тряпкой еще раз прошлась по столу и по дверцам книжного шкафа. Стекла и без того не сияли чистотой, а теперь на них появились еще и мутные разводы, но на этой неделе стекла мыть не полагалось. Выплеснув злость, Лаура снова принялась фантазировать. Она представила себя вдовой. Ей позвонили по телефону из больницы, где работал Карлос, и сообщили, что ее муж в очень плохом состоянии.

— Что с ним?! — спросила она.

— Готовьтесь к худшему, — ответили ей.

Он умер от инфаркта, а она, совершенно очевидно непричастная к его смерти, тем не менее почувствовала себя виновной и поспешила укротить фантазию, прежде чем решит воспользоваться своим вдовством так, как она этого желала.

Кое-как закончив уборку, она спустилась по лестнице к себе домой. Подходя к дверям квартиры, она почувствовала сильный запах горелого. Лаура вбежала в кухню и выключила газ. Кастрюлька, в которой грелся кофе, была вся черная, эмаль на дне потрескалась. Лаура прислонилась к холодильнику и безутешно рыдала несколько минут. Потом отмыла плиту и вернулась в гостиную. Подошла к стоявшему у окна письменному столу, достала из потайного ящика свой дневник, села и начала писать:

“У меня сгорел кофе. Уже второй раз за неделю со мной случается подобное. Если я не буду внимательной, дело кончится несчастьем. Я только что вернулась из приемной Карлоса. Сидела там на его диване — или на диване его пациентов — и размышляла. Пришла к выводу, что он отнял у меня единственное, что мне принадлежало (впрочем, и это тоже было не совсем мое), потому что деньги, на которые он открыл кабинет для частной практики, дал мой отец.

Я не хочу винить мужа во всем, что со мной происходит. Но мне действительно кажется, что он ограбил меня, выпил мою кровь. С того дня, как мы поженились, вся наша жизнь j подчинена его интересам, интересам его карьеры. Я постепенно отказалась от всех своих стремлений, чтобы помочь ему достичь поставленной цели, и сейчас, когда он добился успеха, я не знаю, какая часть этого успеха принадлежит мне. Конечно, я могла бы, по примеру многих моих подруг, не бросать работу выйдя замуж. Но Карлос осторожно и умело сужал круг моих занятий и интересов и постепенно сделал из меня то, чем я сейчас и являюсь: вечно ноющую домохозяйку — тип женщины, который я ненавижу.

А теперь мое время ушло. Женщине вообще следует работать и получать зарплату, чтобы не превратиться в прислугу мужа, живущую на его деньги. Конечно, внешне все выглядит не так. Мы с мужем в некотором смысле образцовая пара. У него хорошее образование, и он прекрасный специалист. Я тоже окончила университет и работала, но оставила работу, потому что мне больше нравится заниматься семьей и домом. Но это только внешне. На самом деле все ложь. Парк полон лжи.

По ошибке я написала “парк полон лжи”, хотя хотела написать “мир полон лжи”. Не знаю, стоит ли сейчас писать о парке и о X.? Раньше я о нем уже кое-где упоминала. Кстати, нужно набраться смелости и спросить у него, почему он всегда приходит во вторник и в пятницу, и никогда не появляется в другие дни. Впрочем, мне почему-то кажется, что сегодня — хотя это не вторник и не пятница — он тоже появится. Подойдет своим птичьим шагом и будет такой же мрачный и нелюдимый. И все, хватит о нем, а то напишу что-нибудь, чего писать не надо.

Вчера вечером, сидя за вязаньем, я еще раз удостоверилась, что если смешать слова ‘конкретный’ и ‘абстрактный’, получишь ‘абскретный’ и ‘контрактный’, а если смешать ‘душа’ и ‘крыло’, получится ‘крыша’ и ‘дуло’, а вот если смешать ‘река’ и ‘рука’, то ничего, кроме ‘река’ и ‘рука’ не получится. Ничего не могу придумать со ‘счастье’ и ‘горе’. Получается ‘счаго’ и ‘ретье’ — бессмыслица. И еще: что делать с ‘сердцем’ и ‘разумом’?” Она закрыла дневник и снова спрятала его в потайной ящик стола. Посмотрела на часы и вынула из морозильника мясо. Потом удобно устроилась в кресле и взяла вязанье из стоявшей рядом плетеной корзинки.