У ступеней трона - [32]

Шрифт
Интервал

Баскаков хотел было обидеться, в нем поднялось какое-то непонятное раздражение, но он сразу вспомнил о существовании в Петербурге своего двойника, сразу понял, что это удивительное сходство ввело в заблуждение разговаривавшего с ним офицера.

– Вы изволили ошибиться, сударь, – проговорил он, улыбаясь, – вы меня, очевидно, приняли не за того; я вас не знаю, и вы меня также, и никаких общих дел у нас с вами быть не может.

Офицер смутился, покраснел и, пытливо оглядывая Баскакова, развел руками.

– Приношу свое извинение, удивительное сходство! – воскликнул он. – То есть, знаете, бывают случаи, но господин, на которого вы похожи, – или ваш близнец, или ваш двойник. Еще раз прошу извинения за беспокойство! – И, поклонившись Баскакову, виновато улыбаясь в ответ на его беспечную улыбку, офицер быстро вернулся к своим саням, уселся в них и крикнул кучеру: «Пошел!»

Василий Григорьевич поглядел ему вслед, покачал головой и снова зашагал мерным шагом, а офицер, которого быстро мчавшиеся лошади несли по Невскому, раздумывал об этой странной встрече и об этом удивительном сходстве.

– Ну, влопался! – шептал он. – Вот так оказия! Хорошо еще, что этот малый меня на удочку не поддел, а то бы я так ему все и выболтал. Ишь ты, скажи на милость! Бывают же такие случаи! То есть вот он, да и только. – И когда сани, завернув на Английскую набережную, остановились у подъезда, над которым красовался герб графов Головкиных, Александр Иванович, вылезая из саней и всходя по лестнице своей квартиры, все еще раздумывал об этом странном случае, об этой удивительной встрече.

Гордый отказ, которым встретила его предложение княгиня Трубецкая, не только не охладил Головкина, но, напротив, точно еще сильнее разжег его страсть. Теперь ему хотелось жениться на Анне Николаевне не только потому, что она приносила в приданое довольно крупный капитал, но потому, что в данном случае было задето не только его самолюбие, но как бы и его сердце. Все эти дни Головкин ломал себе голову над тем, как покорить эту гордую, неприступную красавицу. Он измышлял для этого всякие способы. Он даже хотел просить принцессу Анну Леопольдовну, которая благоволила к нему из уважения к его дяде, чтобы она подействовала на Трубецкую, чтобы она, так сказать, явилась свахой для него, но затем Александр Иванович передумал и решил сначала доискаться причины, заставившей Анну Николаевну так резко отвернуться от него.

Он не сомневался, что причиной отказа со стороны Трубецкой была любовь к кому-нибудь, которая тронула ее раньше молчавшее, но все же расположенное к нему, Головкину, сердце. Александр Иванович был глубоко убежден в том, что, сделай он свое предложение месяц тому назад, в то время как Трубецкая принимала его ухаживания так благосклонно, что на них в свете стали смотреть как на жениха и невесту, молодая женщина не ответила бы ему таким презрительным отказом, а, пожалуй, согласилась бы стать его женой. Не могли в данном случае иметь никакого влияния и политические мотивы, так как Головкин, как и вся его родня, считался приверженцем родителей младенца императора, следовательно, теперь, когда его дядя Михаил Гаврилович был возведен в звание вице-канцлера[40], его положение при дворе только еще более усилилось. Значит, если что и изменило образ мыслей Анны Николаевны, то, конечно, это было какое-нибудь внезапно вспыхнувшее чувство, и поэтому-то Александру Ивановичу казалось необходимым во что бы то ни стало отыскать объект этого чувства. Он был уверен, что ему удастся устранить причину, оттолкнувшую от него Трубецкую, и княгиня снова вспомнит о нем, а вспомнив, может быть, и полюбит.

«Только бы мне узнать, – думал Головкин, крупными шагами меряя комнату, – кто стал на моей дороге. Она так хитро ведет дело, что я, при всей своей зоркости, не могу уловить ничего. В таком случае примем другие меры. Барсуков – парень ловкий, и он, конечно, разгадает ее тайну, он, конечно, узнает, с кем мне придется иметь дело; а мне только бы узнать, я ведь не остановлюсь ни перед чем. Что бы там ни говорили, а своя рубашка ближе к телу. Так уберу молодчика, что княгиня, при всем своем желании, не сможет разыскать его, а тогда дело сделано, недаром пословица есть: «С глаз долой, из сердца вон».

Его размышления были прерваны стуком в дверь. Александр Иванович остановился и крикнул:

– Можно, войдите.

Через порог переступил лакей:

– Там ваше сиятельство спрашивают.

– Кто такой?

– Господин Барсуков.

Лицо Головкина радостно вспыхнуло, и он крикнул лакею:

– Зови его сюда, скажи, что я жду!

Когда Барсуков вошел в комнату, Александр Иванович кивнул, затем, точно повинуясь мелькнувшему в его голове воспоминанию, он зорко поглядел на лицо своего гостя, усмехнулся, пожал плечами и покачал головой.

– Ну, сударь, – воскликнул он, – удивительное дело, да и только! То есть, понимаешь, голову бы дал на отсечение, что я не с кем иным, как с тобой, полчаса тому назад разговаривал.

Барсуков виновато улыбнулся:

– Изволили ошибиться, ваше сиятельство, я не имел счастья вас сегодня видеть.

– Да знаю, знаю! – отозвался Головкин. – А только говорю тебе, что встретился я ноне с одним человеком, который на тебя как две капли воды схож… то есть, понимаешь, не то он – твой брат родной, не то двойник.


Еще от автора Александр Петрович Павлов
Божья воля

Роман повествует о годах правления российского императора Петра II.В бескомпромиссной борьбе придворных группировок решается вопрос, куда пойдет дальше Россия: по пути, начатому Петром I, «революционером на троне», или назад, во времена Московской Руси. Пётр II предпочитает линию отца, казнённого дедом. Судьба реформ Петра I под вопросом, поражение за поражением терпят его сподвижники и только неожиданная смерть юного Государя ставит точку в этой борьбе.


Петр II

Если Пётр I был «революционером на троне», то царствование его внука представляет собой попытку возвращения к временам Московской Руси. Пётр II предпочёл линию отца, казнённого дедом. Никогда ещё вопрос о брачном союзе юного государя не имел столь большого значения.Это был буквально вопрос жизни и смерти для влиятельных придворных группировок. Это был и вопрос о том, куда пойдёт дальше Россия…Вошедшие в книгу произведения рассказывают о периоде царствования Петра II, об удачливой или несчастливой судьбе представителей разных сословий.


Рекомендуем почитать
Заслон

«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.


За Кубанью

Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.


В индейских прериях и тылах мятежников

Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.


Плащ еретика

Небольшой рассказ - предание о Джордано Бруно. .


Поход группы Дятлова. Первое документальное исследование причин гибели туристов

В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.


В тисках Бастилии

Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.


Записки 1743-1810

Княгиня Екатерина Романовна Дашкова (1744–1810) — русский литературный деятель, директор Петербургской АН (1783–1796), принадлежит к числу выдающихся личностей России второй половины XVIII в. Активно участвовала в государственном перевороте 1762 г., приведшем на престол Екатерину II, однако влияние ее в придворных кругах не было прочным. С 1769 г. Дашкова более 10 лет провела за границей, где встречалась с видными политическими деятелями, писателями и учеными — А. Смитом, Вольтером, Д. Дидро и др. По возвращении в Россию в 1783 г.


Ермак, или Покорение Сибири

Павел Петрович Свиньин (1788–1839) был одним из самых разносторонних представителей своего времени: писатель, историк, художник, редактор и издатель журнала «Отечественные записки». Находясь на дипломатической работе, он побывал во многих странах мира, немало поездил и по России. Свиньин избрал уникальную роль художника-писателя: местности, где он путешествовал, описывал не только пером, но и зарисовывал, называя свои поездки «живописными путешествиями». Этнографические очерки Свиньина вышли после его смерти, под заглавием «Картины России и быт разноплеменных ее народов».


Смертная чаша

Во времена Ивана Грозного над Россией нависла гибельная опасность татарского вторжения. Крымский хан долго готовил большое нашествие, собирая союзников по всей Великой Степи. Русским полкам предстояло выйти навстречу врагу и встать насмерть, как во времена битвы на поле Куликовом.


Князь Александр Невский

Поздней осенью 1263 года князь Александр возвращается из поездки в Орду. На полпути к дому он чувствует странное недомогание, которое понемногу растёт. Александр начинает понимать, что, возможно, отравлен. Двое его верных друзей – старший дружинник Сава и крещённый в православную веру немецкий рыцарь Эрих – решают немедленно ехать в ставку ордынского хана Менгу-Тимура, чтобы выяснить, чем могли отравить Александра и есть ли противоядие.