У страха глаза велики - [13]

— По наблюдениям, говоришь? И с кем ты ими уже поделился?

Боб покрутил пальцем у виска.

— Ага, вот прям хожу и всем нашептываю: а что же тут эта девушка делает? С какой стати? Да ты не напрягайся, никто про тебя ничего такого не думает.

9

Главное в путешествиях — не красоты природы, а новые незабываемые встречи

Красная Шапочка

Сокурсникам Кристины я представилась, как есть, журналистом — это обычно дает широчайшее поле для маневра. Народ почему-то полагает, что журналист — это такая помесь Карлсона, фотоаппарата и Джеймса Бонда. Скачет, как взбесившийся вертолет, туда-сюда, а потом вдруг что-то «интересненькое» начинает публике рассказывать. Как это у него, болезного, выходит — публика не понимает да кстати и не стремится понять. Какая, в сущности, разница, из какого потайного кармана фокусник вытащит кролика, главное, чтобы кролик появился. Улыбки, аплодисменты, общее веселье — короче говоря, восторг. В результате профессия журналиста по загадочности и р-романтичности для большинства людей стоит где-то между шаманом и летчиком-испытателем. Хотя на самом деле это что-то среднее между бухгалтером и почтальоном: сложить два и два, а потом принести итог «в каждый дом».

Зато такое вот трепетное отношение оказывается весьма удобным для самого журналиста. С каким бы дурацким вопросом и к кому бы ты ни пришел — это сочтут естественным поведением. Вот и мой интерес к Кристине никакого удивления у ее одногруппников не вызвал. Только плотная стриженая девушка в просторном джинсовом сарафане скептически усмехнулась:

— Вы о ней писать будете?

— О ней в том числе. — я постаралась напустить как можно больше тумана. Сами все додумают и сами все расскажут.

Все не все, но в первые полчаса, как это нередко бывает, информация сыпалась, как горох из дырявого мешка. Всевозможная. У Кристины всегда можно было списать. Кристина сама безбожно списывала. Кристина зарабатывала оценки томными взглядами. Кристина поглощала учебный материал с неумолимостью мясорубки и знала куда больше, чем нужно по программе. Кристина, напившись, подралась с девицей с соседнего факультета. Кристина в рот не брала спиртного, а на факультетские вечеринки не ходила в принципе, предпочитала дорогие ночные клубы. Кристину интересовали только деньги. Кристину интересовала только учеба и карьера. Кристину интересовали только мужчины, но хватало мозгов, чтобы крутить романы так, чтобы про них никто в институте не знал. Кристина нюхала кокаин. Кристина бегала по утрам и три раза в неделю ходила в бассейн. Кристина никогда никому ничего не одалживала. Кристина запросто могла подарить дорогую помаду, а уж перехватить у нее деньжат до стипендии вообще было раз плюнуть. Смотрела на всех, задрав нос, сходить с однокурсниками попить пивка — было ниже ее достоинства. Добрая душа, всегда посочувствует. И прочая, и прочая… Еще немного, и была бы драка.

Через полчаса, оставшись в количестве пяти человек и выговорившись, народ несколько успокоился и согласился промеж собой, что все это лишь болтовня, а на самом деле… Что же там было на самом деле, никто сказать не мог.

— Очень замкнутая. Если не знаешь, никогда не догадаешься, что она из села. У нас сельских много, так они все… знаете… ромашки спрятались, поникли лютики. А Кристина… Кристина была такая… такое оранжерейное растение, — со вздохом подытожил парень, больше похожий на кинематографического бандита, нежели на студента. Я мысленно отметила, что может оказаться перспективным вариант обиженного поклонника. Во-первых, как источник информации — отвергнутый ухажер обычно знает о своем «предмете» куда больше, чем «просто знакомые». А во-вторых, запавшая в память обида приводит иногда к совершенно замечательным, даже глобальным последствиям. Ах, у тебя, Кристиночка, все в порядке? Так я тебе перцу в компот подсыплю — чтобы жизнь медом не казалась (и перцу — это в лучшем случае). Да, вариант интересный. Особенно, если кто-то из этой публики знаком с Викой, к примеру, или с Ольгой. Или даже со Светочкой.

— За ней, должно быть много ухаживали?

— Ухаживали-то многие, да только…

— Я занята, и весь сказ, — процитировала девица в джинсовом сарафане.

— Ни в группе, ни вообще на факультете у нее никогда никого не было.

— Козлик ее в какие-то клубы водил. Хотя тоже… без последствий.

— Козлик, простите, это кто?

— Козицкий, сын нашего декана, — чуть не хором сообщила компания.

— О-о… — я постаралась изобразить на лице глубочайшее почтение. — Он, должно быть, сильно обиделся, что кто-то посмел ему отказать…

— Кто его разберет? — повела круглым плечом «джинсовая» девица. — Он же белой кости, до нас не снисходит.

Великолепно. Запомним и переменим тему.

— А на экзамены, на зачеты Кристина первая или последняя ходила? Обычно девушки больше тянут…

— Ну да — последняя! Чем скорее — тем лучше. Да у нее нервов вообще нет. Одни мозги. Потому и романов не заводила — ей это было просто неинтересно, — сообщил молчавший до сих пор чернявый худой парень. — Знаете, как народ сопромата шугается? Так она эти эпюры, как семечки, щелкала.

— Скажешь тоже — нервов нет. Это вы, мужики, бесчувственные. Ну и что, что сопромат? Знаешь, как она рыдала, когда у нее ручка в кармане пиджака потекла? И день плохой, все против нее, и вообще на улицу выходить не надо было.