У стен Анакопии - [17]

Абазги не стали ждать конца постыдного торга. Они остановились возле одной из кузниц и залюбовались работой кузнеца. Частыми ударами легкого молотка он вытягивал на наковальне свитый из стальных проволок клинок. Время от времени кузнец разогревал его в горне и снова принимался стучать своим нехитрым инструментом. Несколько готовых сабель стояли у стены, а одна, с богато отделанной рукоятью, лежала перед хазарином, видимо, хозяином кузницы. Дадын жестом попросил клинок. Хозяин, видя, что перед ним знатный воин неведомой страны, любезно подал его. Узорчатая сталь хищно изогнутой сабли была легкой и гибкой, костяная рукоять, украшенная драгоценными камнями, плотно вошла в ладонь. В глазах кузнеца вспыхнуло выражение гордости. Хоть и раб он, а все же приятно ему, что его труд оценил седой воин.

— Наш Камуг не хуже делает, — сказал Ахра. Кузнец стремительно выпрямился.

— Вы абазги? — спросил он по-картлийски.

— Да, — ответил Дадын.

Хозяин забеспокоился. О чем чужестранец говорит с его лучшим оружейником-рабом?

— Спроси, не продаст ли он саблю? — сказал Дадын.

Узнав, в чем дело, хазарин покачал головой.

— У этой сабли уже есть хозяин, — сказал он. — Пусть воин выберет себе другую.

— Это хорошая сабля, — быстро заговорил кузнец, — но у нее есть тайный порок, о котором знаю только я. Если хочешь иметь верного хранителя чести, то возьми ту, которая стоит у стены слева. В ней гнев божий и мой. Не в украшении сила оружия. Ты смело можешь скрестить эту саблю с клинком любого дамасского мастера — она тебя не подведет... Да умножит господь силу руки, в которой будет это славное оружие!

— О чем ты болтаешь? — недовольно проговорил хозяин.

— Я говорю старому воину, что эти сабли не для слабых рук.

— Поистине ты глуп. Если бы не твои искусные руки, давно отдал бы тебя на съедение собакам, — сердито сказал хозяин. — Вместо того, чтобы привлечь богатого покупателя, ты отталкиваешь его.

— Хорошо, я заставлю седого воина щедро заплатить тебе за саблю, — сказал кузнец хозяину, — но за это ты отпустишь меня до захода солнца.

— Будь по-твоему, — согласился хозяин, —но если ты меня обманешь, то я почешу твои пятки палкой.

— Славный воин, — обратился кузнец к Дадыну. — Купи ту саблю, которую я тебе показал. Заплати щедро. Зa это хозяин отпустит меня сегодня на строительствo церкви. Там ты увидишь меня, и я скажу тебе нечто очень важное.

Дадын для видимости перебрал несколько клинков и взял тот, на который ему указал кузнец. К большому удовольствию хозяина он заплатил за него, не торгуясь.

Хазары ненавидели ислам — жестокую веру своих исконных врагов. В ней они видели угрозу существованию своего государства. Хазарская знать склонялась к учению иудеев, усиленно проповедуемому приезжими раввинами. Что же касается христианства, то к нему относились терпимо, видя в этой религии смирения средство держать в повиновении рабов-христиан. Поэтому хазары не препятствовали строительству в Итиле маленькой церквушки. В редкие часы отдыха рабы-христиане приходили на стройку, чтобы во славу господню положить хотя бы один кирпич в стены пристанища страждущих утешения от земных скорбей. Работами руководил старенький священник-армянин; он добровольно обрек себя на жизнь среди своей паствы, состоящей в основном из его земляков; в строительство церкви вносили свой посильный вклад также картлийцы и ромеи. Священник почтительно встретил Дадына и Ахру, а когда узнал, что они христиане из Абазгии, разволновался.

— Господь сподобил меня побывать в ваших святых местах, — проговорил он. — Был я в Анакопии, молился у гроба преславного Симона Кананита — верного сподвижника апостола Андрея, отслужил с архиепископом Епифаном всенощную перед светлым воскресением Христовым в Анакопийском храме Божьей матери. Был в Коумане^[35] где почил святой Иоанн Златоуст, помолился у могилы пресветлого епископа Василиска... Что заставило тебя, сын мой, оставить христолюбивую страну вашу и прийти к нечестивым хазарам?

Дадын уклонился от ответа. Чтобы не обидеть священника, он пожертвовал на строительство церкви несколько золотых монет.

— Да снизойдет на тебя божье благословение за твой щедрый дар, — растроганно сказал священник, крестя седого камарита широкими взмахами руки.

Видимо, он не был избалован щедрыми подаяниями верующих. Откуда рабам взять золото? Расположив к себе священника, Дадын сказал ему напрямик:

— Отец, сюда придет один человек. Устрой так, чтобы я поговорил с ним без свидетелей.

— Он христианин?

— Да.

— Иисус Христос нес свой тяжкий крест на Голгофу за нас грешных. Только страданием искупим мы свою вину перед сыном божьим. Обещай ничего не предпринимать, что может озлобить нечестивцев против христиан.

Покорность была противна характеру Дадына, но он не стал спорить со священником.

— Хорошо, отец.

Священник провел Дадына в хижину и вышел. Его хижина отличалась от других лишь тем, что у входа в нее прибит деревянный крест; внутри было чисто, пахло сухими травами. В углу, под ликом Спаса, светилась лампадка. Как только кузнец появился, Ахра дал ему понять, что Дадын ждет в хижине. Но кузнец не вошел в нее. Он остановился у входа и зачерпнул ковшом воды.