У. С. - [2]

— Все совершенно ясно, мой милый, — сказал ему друг. Эта женщина безумна! Не сомневаюсь, что это женщина. Наверное, влюбилась в тебя и хочет заинтриговать. Я бы не обращал на это никакого внимания. Люди, чьи имена появляются в газетах, всегда получают письма от сумасшедших. Если это тебя тревожит, уничтожай их, не читая. Подобные люди часто бывают вроде ясновидцев, и уж если она почует, что ей удалось тебя зацепить, то ты от нее никогда не отвяжешься.

На какой-то миг Уолтер Стритер почувствовал облегчение. Женщина, маленькое, похожее на мышку создание, которое неизвестным образом в него влюбилось! Что в этом может быть тревожного? Право, это мило и трогательно. И он начал думать о ней. Любопытно, как она выглядит? Что за беда, если она чуточку сумасшедшая? Потом, словно ища подсознательно новых мучений и уступая силе логики, он подумал:

— Положим, это открытки сумасшедшего, и ты написал их сам. Не вытекает ли отсюда, что ты должен быть сумасшедшим?

Он попытался отогнать от себя эту мысль. Попробовал уничтожить открытку, как он сделал это с другими, но где-то внутри ему хотелось ее сохранить. Он чувствовал, что она стала частью его самого. Поддавшись непреодолимому желанию, приводившему его в ужас, он положил ее за часы на камине, чтобы ее больше не видеть. Но он знал, что она там.

Теперь он был вынужден себе признаться в том, что история с открытками заняла в его жизни главное место. Возник целый круг новых мыслей и чувств, но притом совершенно бесплодных. Всем своим существом он напряженно ждал следующей открытки.

Однако, когда она пришла, она, как и прежде, застала его врасплох. Он даже побоялся взглянуть на фотографию.

«Надеюсь, что Вы чувствуете себя хорошо и Вам будет приятно получить открытку из Ковентри, — прочел он. — Посылали ли Вас когда-нибудь в Ковентри?[1] Меня посылали — и не кто иной, как Вы. Не скажу, чтоб это было очень приятно. А я все приближаюсь к Вам. Может быть, нам в конце концов предстоит схватка. Я ведь Вам советовал постараться получше схватывать характер своих героев, не так ли? Подал ли я Вам какую-нибудь новую идею? Если так, то Вы должны быть благодарны мне, поскольку, мне кажется, это как раз то, в чем нуждаются романисты. Перечитывал Ваши романы. Можно сказать, даже жил в них. Еще раз твердо жму Вашу руку.

Вечно Ваш У.С.»

Страх волной поднялся в душе Уолтера Стритера. Как же он все это время не замечал в открытках самого важного: каждая приходила из места, которое географически было ближе к нему? «А я все приближаюсь к Вам». Неужели его мозг, из неосознанного стремления к самосохранению, надевал на себя шоры? Если так, он хотел бы надеть их снова. Он взял атлас и, не спеша, проследил маршрут, которым двигался У.С. Остановки следовали, как видно, на расстоянии миль 80 друг от друга. Уолтер жил в большом городе, милях в девяноста к западу от Ковентри.

Может, показать открытки психиатру? Но что может сказать ему психиатр? Откуда ему знать то, что хочется знать Уолтеру: нужно ли опасаться этого У.С?

Лучше пойти в полицию. В полиции привыкли иметь дело с ядоносными перьями. Если же над ним посмеются тем лучше.

Однако смеяться они не стали, а сказали, что, как они полагают, эти открытки — злая шутка и что У.С. вовсе и не собирается предстать перед ним собственной персоной. Потом спросили, нет ли такого человека, который имел бы на него зуб. «Не думаю», — сказал Уолтер. Они тоже склонялись к мысли, что открытки посылает женщина. Еще сказали, что не надо беспокоиться, а если открытки будут приходить и дальше, то просят об этом сообщить.

Немного успокоившись, Уoлтер отправился домой. Разговор в полиции подействовал на него благотворно. Он стал перебирать его в уме. Он сказал им чистую правду: у него не было врагов. Он не был человеком, отличавшимся большой силой чувств, а те, что у него были, он отдавал своим книгам. Он вывел в своих книгах несколько довольно мерзких типов, но не в течение последних лет. В последние годы ему стало противно создавать по-настоящему скверных мужчин и женщин: он находил это морально безответственным и к тому же художественно несостоятельным. Яго — миф. В каждом есть что-то хорошее. В последнее время — тут он был вынужден признать, что вот уже несколько недель, как он не брался за перо, так угнетала его история с открытками — если ему было нужно изобразить действительно плохого человека, он изображал его нацистом, существом, сознательно отказавшимся от всех человеческих качеств. Но в прошлом, когда он был моложе и был более, нежели теперь, склонен видеть все в черном или белом свете, он раз или два дал себе волю. Он не особенно хорошо помнил свои старые книги, но в его романе «Отщепенец» был персонаж, с которым он действительно разделался беспощадно. Он писал о нем с необычайной яростью, словно он был живым человеком, которого он пытался вывести на чистую воду. Наделять его всевозможными дурными свойствами доставляло ему странное удовольствие. Ни разу не дал он ему благости сомнения. Ни разу, даже тогда, когда он на виселице понес наказание за свои злодеяния, жалость не шевельнулась в душе автора. Он был так взвинчен, что одна мысль об этом крадущемся мрачном, исполненном злобы существе почти пугала его.