У порога великой тайны - [32]

Подошел хозяин поля — смуглолицый креол в шляпе с громадными полями. Он осматривал участок, видимо собираясь начать уборку.

— Как вам это удается? — спросил Буссенго, кивнув на кукурузу и продолжая разминать песок на ладони.

— Гуано! — коротко ответил земледелец, вынимая изо рта трубку.

Вот оно что! Буссенго уже слышал, что поля, заправленные высохшим птичьим пометом, который называют гуано, дают неслыханный урожай.

Залежи гуано скапливались в Южной Америке веками. На островах вблизи побережья гнездились миллионы, если не десятки миллионов морских птиц, питающихся рыбой: пеликаны, бакланы, олуши. Толщина слоя гуано в некоторых местах чуть ли не превышала высоту самих скалистых островков, на которых разместились шумные птичьи базары.

Буссенго с помощью химического анализа дознался, что птичий помет очень богат азотом. Очевидно, этот элемент, вносимый в почву с удобрением, и вызывает такой буйный рост растений. Молодой ученый написал статью «На залежах гуано» и послал ее во Францию, где она была опубликована еще до возвращения Буссенго на родину.

Впоследствии страна Перу пережила настоящую «гуано-лихорадку», подобную калифорнийской «золотой лихорадке». Пользуясь почти даровым трудом индейцев, разного рода дельцы стали добывать и вывозить гуано миллионами тонн в страны Америки и Европы, наживая громадные барыши. А те, кто раскапывал и грузил на суда птичий помет, быстро чахли и погибали, отравленные едкой, удушливой пылью.

Из-за гуано возникла даже война. Испанцы, выгнанные народом из Южной Америки, попробовали захватить птичьи базары на островках, дававшие неслыханную прибыль. Но гуано-война была проиграна испанцами…

Все эти события происходили, когда Буссенго уже работал на родине, возвращаясь вновь и вновь — на опытных полях и в лаборатории — к судьбе азота в растении.

Буссенго доказал, что растения не могут обходиться без азота и что этот элемент является важнейшей составной частью удобрений. В ту пору, когда Буссенго начинал свои исследования, некоторые ученые думали, что азота в растении вообще нет, что он содержится лишь в животных организмах.

Но откуда и как получают растения нужный им азот? Ведь ясно, что они берут его не только из удобрений, вносимых человеком. Спросим у растения, сказал Буссенго и, обосновавшись в Бехельбронне, принялся за полевые опыты. Они показали, что в урожае растений азота больше, чем его внесено с навозом. И еще: бобовые растения (клевер, люцерна, горох) дают большую прибавку азота, чем небобовые. Пшеница, скажем, посеянная после клевера, растет лучше и обнаруживает большую, чем обычно, прибавку азота.

Ответ напрашивался сам собою: добавочный азот происходит из воздуха. Ведь зеленый лист, это доказал сам Буссенго, способен улавливать углекислый газ, рассеянный в воздухе в ничтожных долях. Тем легче растению черпать азот, в котором оно буквально купается: со времен Лавуазье известно, что атмосфера Земли содержит по объему около восьмидесяти процентов азота. Азота в воздухе в 2600 раз больше, чем углерода. Так неужели же растению трудно без всякой помощи извне снабдить себя этим элементом?!

Подобным образом рассуждал — и, казалось, вполне логично рассуждал — создатель теории минерального питания растений — Юстус Либих. Он считал, что незачем вносить в почву азот. В удобрениях важны минеральные соли; их содержит зола. Либих даже изобрел и запатентовал удобрение, в котором содержались только фосфор и калий.

Буссенго в одной из своих лекций так отвечал немецкому химику:

— Если прав Либих, то мы все, землепашцы, большие простаки: мы задаем себе работу, вывозя зимой навоз в поле, а наши упряжки стоят нам дорого. Раз только одни минеральные вещества навоза полезны, то давайте сожжем наш навоз, и одной ручной тележки хватит, чтобы вывезти золу. Но вот я удобрил тридцать квадратных метров бедной глинистой почвы навозом и получил удовлетворительный урожай. Рядом, на такой же площади, я рассыпал золу, полученную от такого же количества навоза, и почва заметно не удобрилась.

Буссенго понимал, что азот растений происходит частично из атмосферы. Но у него не было доказательств, что растение способно само брать чистый азот из воздуха. Он только был уверен, что азот нелегко дается растению и что вносить этот элемент с удобрениями абсолютно необходимо.

В начале пятидесятых годов, как раз в то бурное время, когда власть во Франции досталась Наполеону маленькому, Буссенго вел крайне сложные опыты в своей парижской лаборатории. Он выращивал фасоль, люпин, кресс-салат и овес в замкнутой атмосфере, под стеклянными колпаками, в прокаленном толченом кирпиче, удобренном лишь золой. Воздух, подаваемый растениям, пропускался через склянки с кислотой, поглощающей аммиак. Буссенго принял, таким образом, все меры к тому, чтобы растения имели в своем распоряжении только чистый молекулярный азот. Будут ли они усваивать его, как усваивают углекислый газ?

И растения отвечали Буссенго:

— Нет!

Он бился три года, поставив за это время 16 опытов. И ни одно из четырех растений, даже фасоль и люпин, принадлежащие к бобовым, «не притронулись» к чистому азоту. Между тем все растения обнаруживали явные признаки азотного голодания (ведь они смогли использовать лишь тот азот, который заключен был в семенах), вырастая под своими колпаками карликовыми и хилыми. Выходило, что гигантский океан азота, омывающий наземные растения, совершенно им недоступен!