У полюсов Земли - [46]
В 18 часов задул огромной силы ветер, это чувствовалось по тому, как задрожал наш полузанесенный снегом дом. Стены его бомбардировались снежными комьями и какими-то твердыми предметами. На крыше порывом ветра снесло флюгарку.
Москаленко позвонил по телефону и сообщил:
— Дом дрожит, такое впечатление, будто едем на курьерском поезде, вода из стаканов выплескивается. Сейчас был сильный грохот и удар — словно в наш дом въехал угол другого.
— Держитесь! — ответил я. — Не выпускайте никого на улицу. С такой огромной силой летят доски, куски фанеры — может убить.
С метеостанции сообщили, что отдельные порывы ветра более 45 метров в секунду. Приближалось время ужина, и была опасность, что нетерпеливые попытаются пробраться в кают-компанию. Еще и еще раз всем было объявлено: «Не выходить из помещений!»
Но нашлись и такие, кто нарушил это запрещение. Звонят из пятого дома и жалуются:
— Карташов получил ушиб, звонили врачам, а они отказываются идти.
— Как это произошло? — спрашиваю я.
— Мы хотели проскочить в столовую — наш дом рядом. Первым из люка вылезал Карташов, его подхватило порывом ветра и бросило о телефонный столб (кстати, Карташов весит более 100 килограммов).
Нашлись и еще «герои». Тракторист Сухарев тоже попытался пойти в столовую, но только он открыл наружную дверь, как получил удар по «горбу» и его силой отбросило обратно в тамбур. Вместе с ним влетела тушка гуся, стукнувшая Сухарева по спине. От ушиба его спасла толстая ватная куртка.
Последовало еще одно объявление по радио:
«Начальникам отрядов и групп немедленно проверить наличие людей в своих помещениях и доложить по 25-му телефону руководству экспедиции!»
А ураган гремел, сметая все, что не было закреплено. Через каждые 15 минут по радио объявлялась сила ветра: порывы до 40, затем до 45, к полуночи свыше 50 метров в секунду. В эту ночь невозможно было спать от рева и грохота.
В 6 часов утра с приемной сообщили, что перестала работать передающая радиостанция — где-то порвало силовой кабель. Ветер еще 40–45 метров в секунду. Было темно. Связавшись веревками, группа радистов под руководством Д. П. Аралова отправилась вдоль кабельной линии искать повреждение.
Через час Аралов сообщил по телефону:
— Между ионосферной и передающей сорвало эстакаду и порвало кабель. Через эстакаду протащило ветром какой-то тяжелый предмет, полагаю, что самолет с аэродрома. Я звоню из дома ионосферистов, сейчас приступаем к соединению кабеля.
После такого сообщения, связавшись веревкой, пошла на аэродром группа летчиков.
Вскоре Москаленко упавшим голосом доложил:
— Алексей Федорович, самолетов у нас больше нет.
— Как — нет? — с тревогой спросил я.
— Вблизи командной стояло два самолета ЛИ-2 на колесах, так вот их на месте нет. Тросы ледовых якорей оборвало. АН-2 на месте, без повреждений.
— А самолеты на лыжах?
— Они отсюда за полтора километра, туда сейчас не добраться, — ответил Москаленко и добавил: — Идем искать самолеты вокруг сопки Радио.
Начало светать. Главный инженер авиаотряда Ф. В. Пименов позвонил по телефону:
— Нашли один колесный самолет. Его унесло к сопке Радио, где он вырвал несколько столбов фидерной линии и запутался в проводах. Повреждены только консоли крыльев. Прикажите водителям разогреть и пригнать трактор.
Дизель-электроход «Обь».
У ледяного барьера Мирного.
Мирный в 1957 году. Вид с самолета.
Вездеход упал в трещину ледяного барьера.
Чайка-поморник.
Памятник Ивану Хмаре.
При морозе ниже 75 градусов приходится носить маски с подогревом воздуха.
Ледник Хелен, стекающий в море Дейвиса к востоку от Мирного.
Станция Новолазаревская.
Лагерь геологов в горах Земли Королевы Мод.
Австралийская станция Моусон.
Поход на тягачах в глубь континента.
Пингвины адели.
Императорские пингвины.
Станция Оазис.
Иной раз в дом можно попасть только через люк в крыше…
Тюлени уэдделла.
Капские голуби.
Серебристо-серый буревестник.
Одновременно выяснилось, что лыжные самолеты стоят на месте и отделались лишь небольшими, легко исправимыми повреждениями.
После такой вести немного полегчало на душе.
Радисты и электрики в ураганный ветер соединили силовую линию — связь с внешним миром была восстановлена.
К обеду ветер стал спадать, улучшилась видимость. Самолет ЛИ-2 сорвало с места и протащило с аэродрома через эстакаду. Задней небольшой лыжей, или, по терминологии летчиков, «лыженком», задело за эстакаду с проводами, сломало ее и порвало толстые изолированные провода. По следам на жестком снегу было видно, что самолет протащило через полузанесенные бочки с горючим, затем он, по-видимому, задел одним колесом за волокушу, стоявшую на крутом склоне, вследствие чего сломалась левая «нога» самолета и он упал на левое крыло. Это обстоятельство и задержало самолет на краю ледяного обрыва, иначе его унесло бы на припай.
Осмотрев повреждения, главный инженер авиаотряда заявил, что восстановить самолет можно.
Пострадали также аэрологи.
Еще в начале зимы, когда стало заносить аэрологический павильон и участились неудачные запуски радиозондов, начальник аэрологического отряда О. Г. Кричак, главный инженер Н. П. Чупин и заведующий механической мастерской Н. С. Блох сконструировали аэрологическую башню высотой в 20 метров. Каркас этой башни сварили из прочного уголкового железа, плотники искусно обшили ее строительной плитой. Башню установили над крышей аэрологического павильона, в которой сделали отверстие по размерам ее основания. В верхней части башни участок стенки с подветренной стороны закрывался и открывался раздвижной брезентовой шторой. Шар-зонд после наполнения его водородом в павильоне взлетал к потолку башни. Аэролог поднимался по лесенке вслед за радиозондом, при помощи системы блоков легко опускал пол на уровень нижней части бокового отверстия и таким образом мог стоять на этом полу. Затем он раздвигал шторы и выталкивал шар, который уносил с собой радиозонд и его небольшую антенну. Уже на такой высоте завихрение струй было меньше, и запуск радиозондов теперь проходил удачно при самых сильных ветрах.
