У полюсов Земли - [38]

Снег рыхлый. Тягач с грузом делает глубокую колею, но все же идет и идет вперед со скоростью около 10 километров в час. Вскоре погода настолько испортилась, что видимость сократилась до нуля. Прошли веху, отмечающую 30-й километр. Дальше поднялась сильная поземка. Белые облака, белый, стремительно несущийся снег. Передвигаемся в молочном тумане. Следующую веху через пять километров найти уже не удалось, тогда повернули назад, сгрузили на 30-м километре бочки с топливом и налегке тронулись в обратный путь.

На спуске к Мирному снегопад и поземка сменились туманом и изморозью, а в самом Мирном лил дождь. Плоские крыши домиков начали протекать, и в комнатах сразу стало неуютно и сыро, ведь предполагалось, что осадки здесь выпадают только в виде снега. Об этом писали во всех книгах. По-видимому, мы встретились с редким явлением. Но на всякий случай строителям было дано указание ставить новые домики с двускатной крышей, а на складе, где хранятся продукты, боящиеся мороза и сырости, крышу пришлось переделать. Однако дождь, вероятно, был действительно из ряда вон выходящим явлением и на следующее лето в Мирном больше не повторился.

Результаты похода нас, пожалуй, больше огорчили, чем обрадовали. Тягачи пойдут не так быстро, как хотелось бы, и со значительно меньшим количеством груза…

Подошла пора испытывать новые самолеты для полетов внутрь континента, ведь в наших планах авиации отводилась весьма важная роль. 23 декабря П. П. Москаленко доложил, что самолеты с наддувами собраны и облетаны, можно отправляться на Пионерскую. Но вот беда, там уже несколько дней подряд низкая облачность, пурга, видимости никакой.

Наконец, поздно ночью 24 декабря на Пионерскую вылетел летчик А. А. Каш, зимовавший в первой экспедиции и неоднократно летавший туда на самолете АН-2. Решено было, что как только он сядет, сразу же вылетает Москаленко на новом ЛИ-2. Ночью Москаленко доложил: «Каш сел, разгрузился, возвращается обратно. Погода отличная, можно лететь». Я быстро собрался.

Наш самолет, разбрызгивая лыжами озера воды на аэродроме, взлетел, когда на юге всходило солнце. Сделали круг над морем и легли на курс — почти на юг. Под нами — безбрежная белая пустыня, сверху — светло-голубое, прозрачное небо. Против солнца видны полосы бегущих струек снега. В тонком, приповерхностном слое поземка. Как я убедился впоследствии, здесь, на этом склоне ледникового купола до станции Пионерская, даже в самую хорошую погоду дует стоковый ветер, переметающий снег.

Через два часа полета вышли в район Пионерской, но станции не заметили на сплошном белом фоне, хотя видимость была поистине беспредельная. Радиокомпас почему-то не работал. Начали поиски. Развернулись влево на 90 градусов. Через 5 минут еще на 90 градусов влево. Справа увидели две черные точки. Спустились ниже. Вот радиомачты, метеобудки, рядом с ними полузанесенный домик с плоской крышей, а чуть подальше ряд бочек, обозначающих взлетно-посадочную полосу. Каким крохотным казался с высоты этот уголок человеческого жилья на бесконечном белом высокогорном плато!

Сели благополучно. Горизонт сразу сузился, затянулся оранжевой дымкой. Работники станции во главе с начальником Н. П. Русиным тепло приветствовали нас. Но на сей раз побывать на самой станции не пришлось: летчики спешили в обратный путь — иначе застынут моторы. В Мирный прилетели к завтраку. Здесь тепло, лед припая набух и посинел, местами на его поверхности озера воды. А «Обь» все еще пробивается к Мирному.

Наконец, 28 декабря она пересекла последнюю трещину в двух километрах от берега, и капитан объявил, что он готов к выгрузке. Гидрологи произвели тщательный промер толщины припая между берегом и кораблем. Местами она доходила всего лишь до 80–90 сантиметров. Рискованно разгружаться, но другого выхода не было! С этого дня между «Обью» и берегом почти непрерывной цепочкой шли тракторы с санями на прицепе. Работа не прекращалась круглые сутки.

10 января на рейд Мирного пришел пассажирский теплоход «Кооперация». На его борту прибыла большая часть научного состава пашей экспедиции, а в рефрижераторных трюмах — продовольствие. Тем временем оставшийся кусочек припая таял на глазах, толщина его катастрофически уменьшалась. Была усилена так называемая ледово-патрульная служба. Гидрологи ходили с буром по припаю и измеряли толщину льда, обставляя запретными знаками наиболее тонкие участки. Местами на дне снежниц образовались сквозные проталины. Гусеницы тракторов в дневное время сильно разрушали рыхлую поверхность льда, но ночью подмораживало, и она становилась более твердой, поэтому решено было разгрузку «Кооперации» производить только в ночные часы.

14 января дизель-электроход «Обь» покинул рейд Мирного. Морская экспедиция на его борту приступила к океанографическим исследованиям южной части Индийского океана.

Большая часть научных работников тоже требует освободить их от разгрузки и других общих работ, чтобы приступить к исследованиям. Особенно настойчиво этого добиваются сезонные отряды. И они, безусловно, правы: время, золотое время, когда погода тихая и ясная, здесь очень ограничено. Но «Кооперация» пришла поздно, и «Лена» только вступила в антарктические воды, а на ее борту тысячи тонн грузов, которые нужно переправить на берег и без которых мы не можем обойтись.