У ночи длинная тень - [11]

- Знаешь, а спрашиваешь, как работает, - вмешался Виктор. – Плохо, видать, знаешь.

- Ну да… - согласился Слава.

Света включила прибор.

- При помощи этой штуковины, - поясняла она, входя в роль экскурсовода, - мы подбиваем сметы расходов…

- Чего подбиваете?

- Сметы. Не притворяйся… А впрочем, - задумчиво протянула она, - могу тебе все объяснить по порядку. Мы обязаны помогать ученикам. Виктор, не помешаем тебе? Мы тихо. Садись, Слава, вот сюда. Шапку не держи на коленях, а повесь… Так, молодец. И слушай…

- Может, в другое время, а? – Виктор поднял голову. – Тут не ликбез.

- Это шефская помощь, Виктор, - поправила его Света. – Слава комсомолец.

- Да не слушай ты его, - мирно пробурчал Слава.

Он уселся рядом, плечо к плечу, с ней.

- Ну, давай насчет сметы…

Света снова включила прибор, показала ученику пробитую точками ленту и разграфленные листы с колонками шестизначных цифр.

- Шестизначные… - вздохнул парень. – Это все деньги?

Она стала объяснять. Парень слушал сосредоточенно, но все время смотрел на нее, не сводил с нее круглых глаз…

- Давай-ка, молодой человек, шагай, - вдруг бросил из своего угла Виктор. – У нас дела сегодня.

Света поднялась. Как раз быстро прошел мимо двери шеф. За ним вышел и Виктор.

- Ладно, Славик, в другой раз, - сказала Света. – У нас действительно дела. Ну, пока!

- Я зайду еще, ладно? Извините, если чего…

Парень поднялся, потоптался еще намного у двери, глядя на Свету, взял с вешалки шапку, вышел.

- Уф, - вздохнула она, присела устало на свой стул. Ей хотелось плакать. Все-таки ее задел окрик Виктора.

«Парнишка тут не при чем. Это он на меня злится. Но за что?.. А кто он такой, вообще говоря, сам-то? Какой он?»

Какая-то совсем новая мысль, даже не мысль – ощущение чего-то главного, самого нужного сейчас ее душе – вдруг охватило Свету, и надо было это срочно выяснить в себе, додумать…

Но додумать не удалось… Виктор вышел от шефа – пошел к столу молча, глядя в пол. И она сразу поняла, что он вышел другим: злым, озабоченным. Это она уже знала, когда он вот такой: с виду спокоен, сосредоточен, губы сжаты, лишь насвистывает что-то – значит, плохи дела, что-то стряслось. Обижен, рассержен, жди беды.

Рывком снял трубку, крутанул диск несколько раз…

- Кокетничаем с молокососами? – не глядя на Свету, бросил издали. - А сводку и телеграммы мне, что ли, разносить? С утра лежат.

- Виктор, я вообще в таком тоне… Уж от тебя я не ожидала…

- Хватит! – взорвался он. – Сейчас не до этого. Оставим личное, все эти трынди-брынди, Шуры-муры…

- Шуры-муры?! – поразилась Света.

- Вот именно! Бутербродики там, бутылочки, Юлечки, Славики… А знаешь, что сейчас на юге? Я вот лечу через десять минут, а ты тут… тут…

- Виктор!

- Только расстраиваешь!

- Ах, тебя все по головке гладить? Ты сам груб со мной!

- Я груб? Это ты!.. Ты!.. Неизвестно почему взъелась…

- Ну и ладно! И пусть! – Света метнулась у двери. Слезы душили ее. – И лети, куда хочешь! Знать тебя больше не хочу!

Скорее, скорее – в коридор, чтоб не увидел ее слез.

Он хлопнул дверью. Ушел. Так и не позвонил, кому надо. Впрочем, какую-то папку все же захватил с собой. Видимо, пошел по делу…

Света ходила по коридору, не могла успокоиться… Да, видно, там на юге действительно очень уж сложные дела. Впервые она видела Виктора таким взвинченным и резким. И, наверное, зря все же она так дурачилась с этим юнцом, сердила Виктора… В такое время!

Она кусала губы, проклинала себя, мысленно просила прощенья у Виктора, чувствуя невыносимую нежность к нему, досаду и боль одновременно. Что делать, как теперь подкатить к нему, как все уладить? А ведь она все время, с самого начала вела себя как дура, спорила, дразнила, вызывала на ревность, темперамент не давал ей покоя, чувства шли вперехлест, слишком уж много разных эмоций вызывал в ней Векшин. С того самого момента, как он обратил на нее внимание, все и началось. Она постепенно влюблялась в него, и не признавалась себе в этом. И вот теперь кляла себя за все. Она любит его бешено, безумно, запредельно! А он, любит ли он, или просто увлекся, у него ведь много было увлечений, и все прошли… Как выглядит она в его глазах? Иногда она вела себя дико – то спорит по каждому поводу, то закармливает завтраками и ланчами на работе, то вдруг вспылит, обидится, и вдруг превращение - сама рассудительность и четкость... С ней что-то происходит, когда он рядом. И даже – когда она просто думает о нем. Ее буквально штормит. А как это выглядит со стороны, да еще в его глазах, и представить себе трудно!

В дверь заглянул шофер Костя, дядечка средних лет, прямо в пальто и добротном меховом малахае, который он никогда не снимал, даже часами просиживая в помещении, «намек на боевую готовность номер один», как говорила зоркая Зинаида… Шофер справился, где Виктор Павлович, подождал немного, ушел. Потом, судя по всему, Виктор уехал – домой и сразу в аэропорт.

Конец дня прошел у Светы как в тумане, все валилось из рук. Вечером уходила с головной болью. Уже не помнила, как вышла на улицу, втиснулась в переполненный трамвай. Знобило, а лицо пылало. На миг представилось, что она уже в общежитии, хлопочет у стола, наливает зеленый чай себе и соседке по комнате Наташе.