У него ко мне был Нью-Йорк - [26]
Крючками были кратковременные вспышки любовной эйфории, которыми, как героином, подпитывались долгие периоды депрессивной апатии. Он, когда ему было нужно, называл и считал её женой, а когда ему это не было нужно, называл и считал кем угодно ещё.
Например, стерильная формулировка «мы только родители». Хотя ещё пару часов назад он говорил об их отношениях как о долгой, трудной, но настоящей любви. Что она не должна быть ни с кем больше, что ей никогда нельзя было уйти от него, что их союз со всеми его трудностями был навсегда.
Именем любви люди делают друг с другом страшные вещи.
И вот снова внезапно — полная смена правил игры.
Она никогда не знала, в какой момент, почему, что она сделала не так, поэтому на всякий случай она уже не дышала, но перелом всё равно был неизбежен.
А потом опять — преданность, взаимные обязательства и слова «ну, ты же меня знаешь лучше всех на свете». И вроде всё так безгрешно, чисто по бумагам, фактически — правда. Не придерёшься.
Но такие отношения, в которых тебя заставляют подчиняться взлётам и падениям психики абьюзера, — о, это изощрённая пытка. Психика созависимого растоптана, воля сломлена, а душа — если понимать её как обладание собственным миром и ценностями — выскоблена. Созависимый человек становится собакой, которую можно ударить, а можно засосать прямо в её чёрные собачьи губы, не брезгуя, она ж родная.
Так вот, после стольких лет качелей они опять якобы были вместе, они пришли в гости, они понравились там едва знакомой женщине. Потому что со стороны все ещё выглядели как красивая и молодая семья. С симпатичным ребёнком. Они и жили в тот миг по правилам семьи.
И та едва знакомая женщина сказала: «Какие вы классные! Как вы мне нравитесь! Такая вы офигенная семья».
А он бросил: «Да мы в разводе давно!»
Так легко, так весело и играючи. Он бросил это постороннему человеку. И это была всего лишь правда, ничего кроме правды.
Они правда были в разводе. Проблема была в том, что за две минуты до той реплики они ещё были «семьёй». Переключения из режима в режим участились настолько, что они могли несколько раз меняться прямо в течение одного дня. И тогда, после той реплики, её наконец-то — после семи лет существования в этом режиме — «срубило».
Шёл когда-то в прокате фильм «I Tonya». Там фигуристку ударили по ногам железным прутом. Она всё думала: как это? Получить по ногам железным прутом? Вот в тот момент она, кажется, ощутила удар такой силы. Только по психике.
Она — старые сбрендившие механические часы, у которых все стрелки идут в разные стороны с дикой скоростью и кукушка не затыкается.
Она впала в неконтролируемую ярость, она покраснела, она схватила ребёнка за руку и потащила её к выходу из гостей. Милые и расслабленные люди, которые находились вокруг, спрашивали, что случилось, а ребёнок недоумевал. Почему так резко ушли?
А ей было трудно дышать, мир вокруг стал картонным и плоским, лица прохожих на улице вытянулись в страшные лошадиные морды, и она обнаружила себя в панической атаке.
И вот он, газлайтинг. Она в панической атаке, а в спину её догоняет эсэмэс: «Чего ты опять истеришь?!»
А она… Она не то что не истерила, она буквально погибала в этот момент. Падала Алисой в пропасть, которая никак не кончалась. На улице ей хватило самообладания привести себя в порядок, она купила холодной воды и посидела на лавке. Полежала. С ребёнком. А потом она поняла, что ущерб наносился её психике. Не судьбе, не шкале ценностей и представлению о том, как должна складываться жизнь, а психике. Здоровью. Она почувствовала, в какой зоне находится. Результат отношений, в которых она тогда жила, — это приглашение в ещё одну, новую депрессию, на этот раз уже с паническими атаками.
Она шла после того эпизода домой, она держала дочку за руку, и повсюду, из каждой дыры играл Дэвид Боуи. Потому что той ночью он умер в своей нью-йоркской квартире от рака. Весь мир пел его грустным голосом. А она рыдала. Ей было очень жалко себя. Так начинался 2016 год.
На следующее утро она сидела на балконе, слепило солнце, у неё была онлайн-сессия психотерапии, и она плакала так сильно, что мозг болел ещё два дня потом. Это было дно.
Через несколько лет в совсем другой части жизни, уже в Америке, в совсем других гостях она невольно вспомнила ту историю.
Когда все гости вдруг напряглись и хозяйка дома сказала: «Ох, к нам едет Эвелина». Она спросила тогда хозяйку дома, в чём расстройство. «Что за Эвелина?» А ей ответили: «Ну, ты сама увидишь. Эвелина — очень тяжёлый человек, у неё, видимо, съехала крыша от неудачной личной жизни». И ей коротко рассказали биографию Эвелины, которая представляла собой такое же точно постоянное насильственное переключение режимов из эйфории в лёд и обратно.
И вот приехала та Эвелина… Русская американка. Ухоженная, обеспеченная, увешанная атрибутами успеха. И при этом какая-то невероятно несчастная.
Внешне она была похожа на Круэллу Девиль с всклокоченными волосами из мультика «101 далматинец», при ней было двое бледных нервных детей. Она, кстати, была ещё вполне молодой, но действительно словно немного не в себе. Она бросала бешеные острые взгляды во все стороны, пугающе таращила глаза, словно выискивая, на кого обрушить своё негодование. Её как будто постоянно било током прямо изнутри. Она обращалась с неуместными резкими репликами к каждому человеку в комнате. И много — да нет, постоянно — говорила о своём муже. Спустя два часа она уже кричала в гневе на поляне около дома.
Даже если весь мир похож на абсурд, хорошая книга не даст вам сойти с ума. Люди рассказывают истории с самого начала времен. Рассказывают о том, что видели и о чем слышали. Рассказывают о том, что было и что могло бы быть. Рассказывают, чтобы отвлечься, скоротать время или пережить непростые времена. Иногда такие истории превращаются в хроники, летописи, памятники отдельным периодам и эпохам. Так появились «Сказки тысячи и одной ночи», «Кентерберийские рассказы» и «Декамерон» Боккаччо. «Новый Декамерон» – это тоже своеобразный памятник эпохе, которая совершенно точно войдет в историю.
История дружбы и взросления четырех мальчишек развивается на фоне необъятных просторов, окружающих Орхидеевый остров в Тихом океане. Тысячи лет люди тао сохраняли традиционный уклад жизни, относясь с почтением к морским обитателям. При этом они питали особое благоговение к своему тотему – летучей рыбе. Но в конце XX века новое поколение сталкивается с выбором: перенимать ли современный образ жизни этнически и культурно чуждого им населения Тайваня или оставаться на Орхидеевом острове и жить согласно обычаям предков. Дебютный роман Сьямана Рапонгана «Черные крылья» – один из самых ярких и самобытных романов взросления в прозе на китайском языке.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Унижение, проникнув в нашу кровь, циркулирует там до самой смерти; мое причиняет мне страдания до сих пор». В своем новом романе Ян Муакс, обладатель Гонкуровской премии, премии Ренодо и других наград, обращается к беспрерывной тьме своего детства. Ныряя на глубину, погружаясь в самый ил, он по крупицам поднимает со дна на поверхность кошмарные истории, явно не желающие быть рассказанными. В двух частях романа, озаглавленных «Внутри» и «Снаружи», Ян Муакс рассматривает одни и те же годы детства и юности, от подготовительной группы детского сада до поступления в вуз, сквозь две противоположные призмы.
Джозеф Хансен (1923–2004) — крупнейший американский писатель, автор более 40 книг, долгие годы преподававший художественную литературу в Лос-анджелесском университете. В США и Великобритании известность ему принесла серия популярных детективных романов, главный герой которых — частный детектив Дэйв Брандсеттер. Роман «Год Иова», согласно отзывам большинства критиков, является лучшим произведением Хансена. «Год Иова» — 12 месяцев на рубеже 1980-х годов. Быт голливудского актера-гея Оливера Джуита. Ему за 50, у него очаровательный молодой любовник Билл, который, кажется, больше любит образ, созданный Оливером на экране, чем его самого.
О чем эта книга? Об американских панках и африканских нефтяниках. О любви и советском детстве. Какая может быть между всем этим связь? Спросите у Вадика Гольднера, и он ответит вам на смеси русского с английским и португальским. Герой нового романа Александра Стесина прожил несколько жизней: школьник-эмигрант, юный панк-хардкорщик, преуспевающий адвокат в Анголе… «Троя против всех» – это книга о том, как опыт прошлого неожиданно пробивается в наше настоящее. Рассказывая о взрослении героя на трёх континентах, автор по-своему обновляет классический жанр «роман воспитания».
Его Величество Офис. Совещания, отчеты, таблицы. Москвичка переезжает в Лондон работать в огромной компании и выглядит в ней белой вороной. Здесь не приняты искренность, дружелюбие, открытость: каждый преследует свои цели. Героиню затягивает в этот мир, где манипуляции и ложь ведут к карьерному успеху — надо лишь принять его правила… Здесь изменчива и абсурдна даже Темза, и только вечный Биг-Бен знает правду. «Тот редкий случай, когда увлекательная „офисная история“ становится подлинной литературой» (Елена Чижова).
Алексей Тарханов – журналист, архитектор, художественный критик, собственный корреспондент ИД «Коммерсантъ» во Франции. Вместе с автором мы увидим сегодняшний Париж – зимой и летом, на параде, на карантине, во время забастовок, в дни праздников и в дни трагедий. Поговорим о еде и вине, об искусстве, о моде, ее мифах и создателях из Louis Vuitton, Dior, Hermès. Услышим голоса тех, кто навсегда влюбился в Париж: Шарля Азнавура, Шарлотты Генсбур, Zaz, Пьера Кардена, Адель Экзаркопулос, Ренаты Литвиновой, Евы Грин. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Город у самого синего моря. Сердце великой Генуэзской республики, раскинувшей колонии на 7 морей. Город, снаряжавший экспедиции на Восток во время Крестовых походов, и родина Колумба — самого известного путешественника на Запад. Город дворцов наизнанку — роскошь тут надёжно спрятана за грязными стенами и коваными дверьми, город арматоров и банкиров, торговцев, моряков и портовых девок… Наталья Осис — драматург, писатель, PhD, преподает в университете Генуи, где живет последние 16 лет. Эта книга — свидетельство большой любви, родившейся в театре и перенесенной с подмосток Чеховского фестиваля в Лигурию.