У нас с Галкой каникулы - [34]
Но почему-то не хотелось говорить об этом при незнакомой женщине.
У мамы тоже была новость. И она тоже сказала нам о ней, но уже потом, когда ушли гости.
— Катюша уже в больнице, ее готовят к операции. Баба Ната, по-моему, очень волнуется. Я говорила с ней из Жуковского по телефону. Боюсь, что она теперь совсем перестанет ездить на дачу. Да и Катюша просто из головы у меня не идет, хоть бы все у нее наладилось!
Прошло два, три, четыре дня, а баба Ната все не ехала. И дед тоже. Наверно, баба Ната волновалась за Катюшу, а дед Володя за бабу Нату.
Дмитрию Ивановичу было все лучше и лучше. Алеша нам сказал:
— Врачи и в прошлом году все время говорили Дмитрию Ивановичу, что он обязательно поправится. Но я видел, как потом выйдут они в другую комнату и вздыхают. Они просто успокаивали его. А теперь врачи говорят правду, теперь они верят, что он поправится.
Мы уже по целому часу возили Дмитрия Ивановича, потому что у него уже почти совсем не болела голова. И щеки у него немножко порозовели и лицо стало круглее. Он говорил нам:
— Скоро я буду как колобок! — И нарочно надувал щеки.
По вечерам, когда Мария Васильевна была дома, Алеша с мальчишками играл в футбол. Его уже сделали вратарем, потому что он очень хорошо падал на мяч. Играли они на другом конце луга до самой темноты, и мама нас туда не пускала. А иногда Алеша по вечерам приезжал к нам и учил нас ездить на своем «взрослом» полугоночном велосипеде. Я научилась быстро, а у Галки не доросли до педалей ноги. Однажды Алеша притащил ей детский, но двухколесный велосипед. И назывался этот велосипед весело — «Ветерок».
— Я о нем забыл,— сказал Алеша.— Это мой, он уже старый, но на полном ходу.
Теперь совсем стало здорово, теперь мы даже устраивали велосипедные гонки, и Галка на своем «Ветерке» иногда даже перегоняла Алешу, но, по-моему, он нарочно ей поддавался.
И еще у нас была одна радость — опять появилась белка, и теперь мы уже точно знали: она жила в нашем большом птичьем домике. В тот день, когда мы ее выследили, дед приехал на дачу уже поздно вечером и без бабы Наты. Мы с Галкой уже соскучились по ней и так расстроились, что даже забыли ему рассказать про нашу Соню. И вдруг утром мы услышали:
— Жители сказочного королевства, а жители сказочного королевства!
Это кричал дед, и мы сразу догадались, что он увидел белку. Но я сказала Галке с мамой, чтоб они ему ничего не говорили. Пусть думает, что мы ничего не знаем про нашу Соню, ведь так приятно сообщать радостные новости. Мы прибежали к деду.
— Ваша старая знакомая объявилась,— сказал он нам. Мы угадали: дед Володя увидел белку.
Каждый вечер мы с Галкой подолгу стояли у калитки, все высматривали нашу бабу Нату. И вот наконец-то мы увидели, как еще далеко-далеко, в самом начале нашей улицы, появились наши старички. Так иногда называет своих родителей мама. Мы помчались им навстречу. Мы смотрели с Галкой на бабу Нату, так смотрели, что даже забыли поздороваться. Мы думали о девочке Кате и хотели узнать у бабы Наты, что с ней, с Катей. Но Галка только спросила:
— Уже приехали?
Тут баба Ната рассмеялась, а если бы с Катей было плохо, она ни за что бы не стала смеяться. Потом она обняла нас с Галкой и сказала о том, о чем мы побоялись ее спросить:
— У Катюши все хорошо. Сегодня у нас будет пир на весь мир.
Перед обедом мы немножко посидели возле дома на лавочках. У нас было много разных новостей для бабы Наты, но мы молчали. Мы ждали, что баба Ната расскажет нам все по порядку о Кате. Но она не стала обо всем по порядку, она сказала совсем мало:
— Понимаете, девочки... С людьми в жизни чего только не бывает. И горького и счастливого. Но очень-очень редко человек вдруг скажет себе или кому-нибудь другому: «Вот сейчас, сию минуту, я счастлив... Вот это счастье...» Так подумала я, когда сняли повязку с Катюшиных глаз...
ЭТА ЧЕРНАЯ, ЧЕРНАЯ КОШКА
— Жители сказочного королевства, а жители сказочного королевства!
Я стала тормошить маму с Галкой.
— Хватит вам разлеживаться, вон дед кричит, опять у него какие-то новости.
А новость-то была хорошая. У нашей Сони, оказывается, уже давно родились бельчата, и в то утро она вывела их погулять. Прыгать бельчата, наверно, еще не умели, пока они только сидели на крыше своего домика и смотрели, как резвится их мама. Она так носилась по деревьям, прыгала на такие тоненькие ветки, что мне от страха делалось холодно.
Теперь у нас уже было три белки, Путька и дятел Кузя. Белки и Путька любили поспать, а Кузю мама называла полуночником. Уже темнеет, мама нас в постели загоняет, а из круглого окошка Кузиного домика все еще торчит его длинный нос.
— Наработался наш доктор,— сказал нам про него дед Володя,— никак отдышаться не может.
Дятлов называют лесными докторами, потому что они лечат деревья, выдалбливают из них разных вредных насекомых. Так нам дед Володя сказал, он у нас любит говорить о птицах. Он, наверно, целыми днями мог бы сидеть в саду да слушать их. А как он заступается за птиц, будто за людей. Вот не нравились мне сороки. Может, потому, что повадились они на нашу крышу-кормушку, маленьким птахам житья от них не стало. Но дед говорит, что эти сороки просто загляденье. С каким вкусом они одеты, говорит дед, как красиво и плавно взлетают. А раз Галка сказала, что воробей не поет, а чирикает. Все чирик да чирик, одно и то же, одно и то же.
