У нас особое задание - [37]

Но он не дал нам его осуществить. Как-то днем, когда я разбирал донесения, в избу вошел Стрельцов.

— Ян Богдан пожаловал собственной персоной, — сказал он.

— Раз прибыл, примем. Веди его сюда.

Мы заранее знали, что встреча эта ничего полезного не даст, но надо было соблюсти хотя бы приличие.

Богдан произвел на меня впечатление человека, размякшего под палящим солнцем. Он нехотя, как бы между прочим задавал вопросы, также нехотя отвечал. В ходе беседы он понял, что мы многое о нем знаем, да, видно, и не такие мы простаки, как ему представлялось. Он обозлился, стал нервничать и отвечать невпопад. Нам надоела эта комедия. Я предложил:

— Давайте устроим концерт или вечер поэзии.

— Какой концерт?

— Обыкновенный. Пригласим гармониста, а вот Семен поет, я стихи буду читать, а вы спляшете, что ли.

Ян Богдан понял. Его лицо стало суровым, в глазах мелькнули колючие огоньки.

Стрельцов еле сдерживал смех. Не дождавшись ответа, я подошел к Яну Богдану и продекламировал:

Бегут за мигом миг и за весной весна,

Не проводи же их без песен и вина.

Ведь в царстве бытия нет блага выше жизни, —

Как проведешь ее, так и пройдет она.

Ян Богдан понял, что проиграл.

— Это Пушкин?

— Нет, Омар Хайям — ученый, математик, астроном, поэт. Жил в Персии и Таджикистане. Умер в начале второго столетия нашей эры.

— Не угадал! — усмехнулся Ян Богдан.

— А теперь мне бы хотелось спросить вас…

— Проше бардзо!

— Зачем вы к нам приехали?

— А меня интересует, зачем вы пришли к нам в Польшу?

— Не хитрите, Ян Богдан, об этом вы знали еще тогда, когда мы форсировали Буг. Да и теперь прекрасно видите по нашим делам, против кого мы воюем и с кем вместе идем.

Ян Богдан встал. Это был уже другой человек — злой и решительный.

— То, что бьете гитлеровцев на нашей территории — это хорошо, но вместе с тем вы фактически воюете против нас.

— Давайте уточним, против кого из вас мы воюем?

— Я воздержусь от ответа на ваши вопросы.

— Пан Богдан, политика — это не катание на санках с горки. От правды вы никуда не уйдете, а правда — вот она.

Я положил на стол «Манифест национального фронта демократических и политических организаций Польши», обнародованный в декабре 1943 года.

— Вот оно будущее Польши, — сказал я. — Разрешите, я прочту вам несколько строк.

«Одной из важнейших задач КРН является объединение народа в целях самообороны от покушения гитлеровских преступников уничтожить польский народ, объединение в борьбе за освобождение от варварского рабства. КРН направит все силы против попыток, предпринимаемых темными силами реакции, вызвать гражданскую войну, а виновных в этом преступлении будет рассматривать как помощников оккупантов и предателей польского народа».

Я протянул Яну Богдану «Манифест». Он небрежно отодвинул его в сторону, и тихо, словно боялся кого-то спугнуть, сказал:

— Знаю, читал. Думаю, что именно на этой основе наш военный конфликт с Красной Армией неизбежен.

— Воевать против нас собираетесь? — спросил Стрельцов.

— Не знаю, не уверен, время покажет…

И Ян Богдан, стукнув каблуками, удалился.

В последующие дни события развивались стремительно. Трудно сказать, кого больше встревожили действия советских партизан — гитлеровцев или Яна Богдана, Зомба и им подобных. Радиостанция Миколайчика — Соснковского «Свит» в своих передачах на Польшу изрыгала потоки брани на Советский Союз. Особенно обнаглели представители Партии народных демократов. Один из них даже явился в наш штаб. Казался он сугубо гражданским человеком. Надень на него белый передник и поставь за прилавок — лучшего торговца мясом невозможно представить. Не здороваясь, он стал посредине комнаты и начал громовым голосом:

— Я пришел предупредить вас…

Но продолжить ему не удалось.

— Уходите, — спокойно, но решительно сказал я.

— Это почему? Я имею поручение и должен его передать вам.

— Иван Иванович, — обратился я к Сапожникову, — проводите этого гражданина за дверь, пусть он там подумает, как нужно себя вести, а потом войдет.

Читатель уже знает, что могучая фигура Вани Сапожникова производила впечатление.

Прошло пятнадцать минут. Выкурив папиросу и посидев в обществе наших разведчиков, «мясник» одумался. Вежливо попросив разрешения войти и выдавив приветствие, сказал:

— Мне поручено передать вам: немедленно уходите за Буг, пока не поздно. Мы хотим, чтобы вам и нам было лучше.

— Кто это вы?

— Народова организация войскова.

— Давайте уточним: это военные формирования, действующие под руководством Партии народных демократов? Так?

— Да, — ответил «мясник».

— Та партия, которая ведет борьбу против польского народа?

«Мясник» вскинул голову и, не задумываясь, скороговоркой ответил:

— Те, кого вы называете народом, хотят отобрать у нас сначала землю, дома, а потом жен и дочерей. Вы называете это демократией, а мы грабежом.

Не хотелось попусту терять время.

— Обезоружить его, — приказал я.

Ребята изъяли у пришельца кольт и две английские гранаты.

«Мясник» растерялся.

— Что вы хотите со мной делать?

— Передадим одному из отрядов Армии Людовой, — ответил я. — Пусть они разбираются с вами.

В это время у нас находилась группа связных от Земсты, им-то мы и передали «мясника».