У народов Восточной Африки - [46]

— А твои маски в этой деревне?

— Нет, в двух милях ходьбы отсюда.

Прервав разговор на полуслове, я останавливаюсь как вкопанный. Зрелище, свидетелем которого я стал, поразило меня своей неожиданностью: перед одной из хижин сидят две старухи с губами, вытянутыми наподобие утиного клюва. От продырявленной верхней губы у них осталась лишь растянутая полоска мяса и кожи, которая охватывает деревянную дощечку чуть-чуть потолще мужской ладони. Дощечка производит впечатление подставленной под ноздри плошки. Уставившись на меня, старухи нервно двигают своими клювообразными ртами. В этот момент они удивительно напоминают каких-то фантастических пернатых обитателей тропиков.

По мере того как я приближаюсь к заветной цели — деревне, где имеются маски, до меня все отчетливее доносится звук барабанов. Кто же развлекается подобным образом в этот неурочный час? Ведь все мужчины находятся на своих полях — шамбах, а женщины молотят кукурузу.

— Кто там играет на барабанах? — спрашиваю я Игнатия.

— Это женщины, бвана мкубва, — отвечает он, хитро усмехнувшись.

— Женщины? — удивился я. Мне никогда не приходилось слышать ничего подобного. Барабан в Африке — это инструмент, исключительным правом играть на котором пользуются мужчины.

— Да, бвана, сегодня веселятся они, — и опять губы его расплываются в хитрой улыбке.

— А почему мужчины не принимают участия в этом празднестве?

— Табу, бвана. Нам не разрешается. Это особое празднество, и происходит оно в школе.

— А мне можно туда пойти?

— Вазунгу, наверно, можно.

Любопытство берет верх. Кто знает, может быть, там подвернется что-нибудь достойное изучения? А кроме того, меня крайне занимало, что делают женщины в этой таинственной школе.

Звуки барабанов доносились из-за высокого частокола. Мои попытки увидеть что-нибудь через щели ни к чему не привели — щели были тщательно заткнуты листьями. Мне помог высокий рост. Никто, конечно, не мог предвидеть, что, приподнявшись на цыпочки, я смогу заглянуть внутрь. Попадающиеся мне на пути к запретному месту мужчины старались поспешно ретироваться, как бы страшась быть замешанными в совершаемом мною преступлении. Итак, я пускаюсь в авантюру на собственный страхи риск.

Небольшой квадратный дворик — типичный для племени маконде. В тени одной из хижин примостились три девочки, они бьют в барабаны. Девочки абсолютно нагие, в полном расцвете своей прелести. Их грудь украшают нити бус, и такие же бусы в виде метелочки прикрывают нижнюю часть живота. В центре дворика в такт музыке движутся две немолодые женщины. Еще несколько нагих девочек стоят у забора, задорно прихлопывая в ладоши.

Появление моей головы над изгородью никого не испугало. Женщины не спускают с меня глаз, движения их становятся более чувственными. Они изгибаются, вызывающе отставляя назад бедра и подрагивая расставленными коленями. Девочки, заметив меня, присоединяются к танцующим женщинам и начинают подражать им во всем, высоко подбрасывая ноги, так что разлетаются по сторонам метелочки из бус. Из хижины выходит третья женщина и начинает руководить всем происходящим.

Становится жарко, танцующие изнемогают от палящего зноя. Те, на ком еще оставалась хоть какая-нибудь одежда, начинают поспешно от нее освобождаться. Какое-то мгновение женщины размахивают в воздухе снятыми с себя тряпками, а затем пренебрежительно отбрасывают их в угол. Движения их становятся все более стремительными, напоенными страстью. Перед моими глазами проносятся пухлые женские лица, глаза заговорщически подмигивают.

Я вдруг почувствовал себя крайне бестактным оттого, что проник в тайники, охраняемые табу, и поспешил удалиться от забора.

— Что там происходит? — обращаюсь я к первому встречному мужчине.

— Это школа, где обучаются правилам поведения и обычаям.

— Послушай, Игнатий, где же наконец твои маски?

— Вон в той хижине.

— Так иди вперед и вызови хозяина.

Появился небольшого роста человек с маленькими хитрыми глазками. Большой кусок кожи был перекинут через его плечо наподобие римской тоги.

— Игнатий говорит, что у тебя есть маска. Это правда?

— Есть, но она не моя.

— Разыщи ее хозяина, я тебе хорошо заплачу.

— А сколько?

— Один шиллинг.

— Подожди здесь, я мигом, — и он поплелся в чащу леса.

— Поскорее! — крикнул я ему вслед и спросил у Игнатия, далеко ли ему идти.

— Я не знаю, куда он пошел, — ответил тот.

— Как не знаешь? Он же сказал — к хозяину масок.

— Но он сам — хозяин масок. Я его знаю, он хитрый, хочет заработать вдвойне.

— Но куда же он пошел?

— Понятия не имею. Может быть, сидит где-нибудь в кустах.

Меня охватывает злоба. Что предпринять? Ждать его. здесь или махнуть рукой на это весьма сомнительное предприятие и пуститься в обратный путь? Но перспектива приобретения маски затмевает чувство обиды. Я усаживаюсь у дороги и терпеливо жду целый час. Наконец я не выдерживаю и срываюсь с места, окончательно разозленный.

— Идем отсюда. Ничего из этого не выйдет. По крайней мере обманщик не получит шиллинга.

— Лучше пройдем немного в том же направлении, может быть, мы встретим его.

— Хорошо. Давай попробуем.

Мы минуем несколько хижин, вход в которые прегражден палкой. Эго означает, что хозяев нет дома.