У народов Восточной Африки - [34]

— Нет, он должен решить сам.

— А вы не спрашивали у короля разрешения испортить эти барабаны?

В ответ они дружно рассмеялись.

— Ну, решайте же. Барабаны будут прекрасно сохранены, а если вы захотите получить их обратно, музей возражать не будет. Здесь от них через год ничего не останется.

— Лучше спросите у короля в Таборе.

— Но Табора далеко…

Я был бессилен что-либо им доказать. Они упорно стояли на своем.

С несколькими гитарами и двумя копьями я возвратился в Мванзу. По приезде я прежде всего нанес визит английскому чиновнику, рассказал ему о своем посещении Укереве.

— На веранде королевского дворца укереве я обнаружил старые барабаны редкой ценности. Они стоят под крышей, которая протекает, и портятся. Кожа на них уже почти сгнила, остались только деревянные остовы, но и они долго не продержатся. Мы должны спасти барабаны. Я хочу забрать их в музей. Вы можете помочь мне в этом?

— Никоим образом. Вы завтра уедете, а я останусь. Вам еще неизвестны местные нравы… Лучше уж никого не трогать. Я предпочитаю лишиться барабанов, чем потерять покой.

На следующий день я покинул Мванзу. Мой поезд следует через Табору, и я надеюсь разыскать там молодого короля. Прямо со станции я направляюсь в здание школы. Спрашиваю у директора о короле.

— Как его имя? У меня их тут несколько.

— Его имени я не знаю. Он король племени укереве.

Через некоторое время ко мне подводят мальчика лет двенадцати. Я рассказываю ему о судьбе барабанов, стараясь преподнести все по возможности красочно и трагично. Барабаны совершенно не занимают его. У него на все один ответ: «Старейшины не позволят. Барабаны принадлежат племени и должны остаться на Укереве».

На этом моя миссия закончилась. Теперь, по всей вероятности, этих барабанов уже нет и в помине.

БАЗИНЗА

Сегодня двадцать четвертое декабря. Декабрь — а пот ручьями стекает со лба и нечем дышать. Даже предсказанные на это время года дожди и те не желают выпадать. В стеблях растений высохли последние капли живительного сока, скот вымирает от жажды.

— Иди туда, где обитает племя базинза, — кто-то шепнул мне недавно. — Если не маски, то во всяком случае другие интересные вещи ты там непременно найдешь.

До племени базинза надо добираться на пароме через большой залив озера Виктория. Противоположный берег неясно вырисовывается фиолетовой дымкой гор. Это владения короля Александра. Настоящий король — Рубараза из племени вахума, которое испокон веков является правящей кастой в этих краях. Однако Рубараза, игнорировавший власть белых колонизаторов, был свергнут англичанами. Его место занял Александр, ничтожное, двуличное существо, заискивающее перед властями в благодарность за выгодное место.

Я плыву по озеру на моторном пароме поти-поти. Вечер стоит такой же погожий, как вчера и позавчера. Таким он будет и через неделю. Здесь, в тропиках, не наблюдается резких перемен погоды. Сверкая молниями, шумя потоками воды и вздымая гребни волн на озере, стремительно проносится сезон дождей, и вновь яркое голубое небо и нестерпимый зной.

Паром совсем не случайно носит здесь название поти-поти, точно так же как мотоцикл — пики-пики. Африканцы тонко улавливают разницу между резким, отрывистым, металлическим звуком, издаваемым мотоциклом, и мягким, приглушенным водой шумом парома.

Южный берег озера Виктория резко отличается от всех виденных мной побережий. Определение «скалистый» в данном случае ничего не говорит. Скалы есть в фьордах, в Большом Каньоне и на Капри, но всюду они разные, мало похожие друг на друга. Те, что встречаются на озере Виктория, вообще трудно назвать скалами. Беспорядочно рассыпанные гигантского размера зерна, они образуют фантастические нагромождения, пирамиды, кубы и обелиски, выдаваясь кое-где причудливой формы сводом или опираясь всей тяжестью массивного сооружения на единственный, филигранней работы столбик. Рядом каким-то чудом и вопреки всякой логике огромный валун удерживается на маленьком круглом камне. Кажется, что он вот-вот рухнет вниз, а между тем он стоит так миллионы лет и наверняка простоит еще столько же.

Наш паром движется не спеша. Равномерность передвижения — величайшая мудрость Востока. Не спешит даже крокодил, мимо которого мы сейчас проплываем. Он медленно разворачивает свое раздутое брюхо и долго еще смотрит нам вслед через перископ выпученных над поверхностью воды глаз. Озеро Виктория изобилует крокодилами, и все они большие лакомки до человеческого мяса.

Рядом со мной на пароме лениво растянулся механик англичанин. Он протяжно зевает. Вот у кого поистине райская жизнь! Получая солидную плату и отработав за пятнадцать лет полный пенсионный стаж, он вернется на родину сорокалетним мужчиной, чтобы заняться бизнесом. Пенсионер в полном расцвете сил и мужского обаяния… А пока он старается не перетруждать себя, совершая двойной рейс на поти-поти почти за три часа; все прочее свободное время тратится им на карты и виски.

В центре парома автобус. Вокруг по самые перила навалены тюки и узлы. На одном из них сижу я.

Рядом со мной, в тени автобуса, примостился мальчик с огромной корзиной кур. Едва паром отчалил, он достал из корзины четырех цыплят и выпустил их на прогулку. Затем рассыпал зерно и принялся кормить всех по очереди. Процедура эта длилась довольно долго: до тех пор, пока кудахтанье обеспокоенной наседки не напомнило хозяину о ее существовании. Тогда он вынул из корзины курицу и петуха, осторожно распутал им ноги, и они тут же отправились прямо под автобус. Этот неосмотрительный поступок существенно осложнил его жизнь: бедняга вынужден был ползать без передышки, собирая своих недисциплинированных и неблагодарных подопечных. Глядя на него, я получаю истинное удовольствие. Я сомневаюсь, чтобы у нас, в Польше, можно было найти хотя бы десяток таких мальчишек, которые предпочли бы обычных домашних птиц рогатке и палке. Африканцы любят животных.