У народов Восточной Африки - [31]

— Этот твой буфуму выглядит мудрецом, — шепчу я на ухо Маджабери, совершенно забыв о том, что он не понимает меня, так как я говорю по-английски.

— Аддис-Абеба очень красивый, — звучит в ответ.

Возвращаемся мы той же дорогой в том же автомобиле, но уже без петуха.

— Что означают эти большие, конусообразные корзины в ваших дворах? Их венчают два рога и разбитый горшок. Они стоят почти в каждом дворе.

— Это памятники предкам. Без них не было бы в доме покоя. Призраки умерших преследовали бы ныне живущих.

— А где же могилы ваших предков? Я нигде не вижу кладбища.

— Раньше мы просто относили трупы в лес и бросали на съедение гиенам, но теперь нам запретили делать это, и мы хороним их где попало, чаще всего поблизости от жилья.

Когда мы остановились перед резиденцией короля, нас уже ожидала толпа танцоров. Все они были одеты в белые, отороченные голубым безрукавки, похожие на безрукавки тореадоров.

— Это уже какие-то другие певческие братства?

— Их очень много. Невозможно пересчитать, — отвечает мне Маджабери. — Я прогоню их, уже поздно.

В этот момент из дверей гарема вышли жены короля, одетые в праздничные, яркие туники. Проходя «бочком» мимо меня, они приседали и кокетливо ударяли в ладоши. Тут я вспомнил недавний намек Маджабери и бросился за своим чемоданом. Выбрав самые лучшие украшения, я подарил их женщинам. Великий Маджабери расплылся в довольной улыбке, сверкнув широкими белыми зубами. Мои дары произвели на него ошеломляющее впечатление. Теперь мне гарантированы новые почести. Пора обедать. Мне, конечно, подают еще одну курицу. За три дня пребывания при дворе Маджабери я съел их уже девять. В общем это не так плохо. И тем не менее сегодня я покидаю края племени васукума.

УКЕРЕВЕ

Каждый раз, когда мне приходится произносить название местности, которую собираюсь посетить, я затрудняюсь определить, что это: город, местечко или деревня? Ведь двойной кружок на картах Африки со знаком аэродрома или радиостанции далеко не всегда соответствует тому, что мы привыкли называть городом.

Мванза — портовый «город» на озере Виктория. Здесь помещается резиденция местных колониальных чиновников, а также медицинская школа, которая каждые два года выпускает квалифицированных санитаров. Если кто-нибудь спросит меня, чем замечательна Мванза, я без колебания отвечу: скалами.

Два парохода беспрерывно курсируют по озеру: один отправляется направо, другой — налево, встречаются они лишь раз в неделю. Таким образом, выехав из любого пункта, можно вернуться туда же, независимо от выбранного вами направления. Многие служащие из Найроби или Кампалы проводят таким образом свои так называемые местные, двухнедельные отпуска.

На этих пароходах комфортабельные каюты и хорошее питание, а экипаж ни в чем не уступает экипажу океанских пароходов. Ведь условия плавания в местных водах, пожалуй, не легче и требуют высокой квалификации.

Местные власти были предупреждены музеем о моем прибытии и о необходимости зарезервировать для меня место в доме для отдыхающих или для приезжих государственных служащих. Обычно подобного рода телеграммы не производят ни малейшего впечатления, поэтому я был немало удивлен, когда на станционном, перроне меня встретил элегантный джентльмен с трубкой в зубах.

— Господин профессор, разрешите представиться, моя фамилия Смит. Я — заместитель здешнего комиссара.

— Но я не профессор, — запротестовал я.

Пропустив мое замечание мимо ушей, он сразу перешел к делу.

— Здесь недалеко моя машина. В ней мы разместим: ручной багаж, об остальном побеспокоится наш сотрудник. Где ваша прислуга?

— Я один, у меня нет никакой прислуги.

Мой собеседник остановился и бросил на меня испытующий взгляд. Как? Европеец и без прислуги?

— А где ваши чемоданы?

— У меня только рюкзак и походная Кровать.

— Хм… вы все сдали в багаж?

— Да нет же, я еду вот так, без всякого багажа. Рюкзак и походная кровать — это все, что у меня есть.

Мой ответ вызвал у него улыбку не то сожаления, не то злорадства.

— Видимо, произошло какое-то недоразумение. Мы решили, что к нам едет кто-то… — здесь он вовремя спохватился, чуть было не сказав «важный», и поспешно закончил: — кто-то с более продолжительным визитом.

Дом для отдыхающих, конечно, не был меблирован, как это часто бывает в британских колониях. Не теряя времени, я принялся расставлять свою походную кровать в центре пустой запыленной комнаты.

Мой провожатый, стоя в дверях, некоторое время наблюдал да всеми этими приготовлениями, а потом, видимо, испугавшись, что на него могут лечь какие-то дополнительные хлопоты, поспешно исчез, бросив в пространство несколько обычных в таких случаях и ничего не значащих слов.

Если кто-нибудь из благоразумных и предусмотрительных людей спросит меня, почему я веду скитальческий образ жизни и не пытаюсь обеспечить себе минимальный комфорт, я отвечу латинским изречением: «De gustibus non est disputandum»[8]. To, что я путешествую налегке, весьма положительно сказывается на результатах моей работы. За сравнительно короткое время я сумел собрать столько редких и по-настоящему ценных вещей!

Как только мой спутник исчез, я почувствовал себя намного непринужденнее.