У меня четыре туза - [55]

– Господи! – Гренвилл обвел комнату горячечным взглядом. – Мне надо убираться! Она сообщит в полицию!

Берни, которому надоело все это слушать, решил вмешаться:

– Вы два долбаных дилетанта! Если вы вообразили, что я выпущу из рук десять миллионов долларов, то напрасно! Я намерен проверить, насколько крута эта стерва!

Он подошел к двери и свистнул. Обретавшиеся в складском помещении Седжетти и Бельмон быстро взбежали по лестнице и вошли в комнату.

– Она отказывается платить, – сообщил им Берни. – Надо ее убедить. – Он указал на Гренвилла. – Отрежьте ему ухо!

Затем он развернулся на каблуках и вперил злобный взгляд в Арчера:

– Ты отнесешь ей окровавленное ухо, а если Рольф не заплатит, отнесешь ей следующее. И будешь доставлять ей по одному из его пальцев каждый день, пока она не раскошелится!

– Послушайте меня! – взмолился Арчер, которого мутило от ужаса. – Будь он вором, фальшивомонетчиком, кем угодно, только не многоженцем, она простила бы его и заплатила. Неужели вы не понимаете? Он сделал ей предложение, а сам уже трижды женат! Хельга не будет платить!

Берни сплюнул на пол:

– Попробовать стоит. Жак, отрежь ему ухо!

Бельмон сунул руку за спину и достал длинный, острый как бритва нож. Потом посмотрел на Седжетти, который кивнул и вытащил и кармана брюк короткую, обтянутую кожей дубинку.

– Всего лишь легкий удар по голове, мистер Гренвилл, – с кривой улыбкой сообщил Берни. – Ничего особо и не почувствуешь. Жак – специалист в этом деле. Ну, поболит потом немного, но попытка стоит того.

Гренвилл отпрянул, а потрясенный Арчер закрыл глаза ладонями.

– Подождите! – выдавил Гренвилл хрипло. – Послушайте меня! Я расскажу вам, как выжать из нее пятнадцать миллионов долларов! Я знаю как, а вы – нет! Пятнадцать миллионов, причем наверняка!

Берни вскинул руку, остановив Седжетти, уже направившегося к Крису.

– Она терпеть не может насилия, – продолжал Гренвилл, по лицу которого струился пот. – Ошибкой было послать к ней на переговоры Арчера. Вам следовало идти самому. Вы бы ее убедили. Но теперь поздно использовать меня как рычаг давления на нее. Однако у меня на примете есть другой рычаг. Только разговаривать с ней нужно вам.

Берни кивнул:

– О’кей. Я с ней поговорю. Но о чем?

Арчер уставился на Гренвилла. Бельмон, поигрывающий ножом, и Седжетти, поглаживающий дубинку, тоже смотрели на него.

– Нам стоило додуматься до этого раньше, – заявил Гренвилл. – Тогда у нас не было бы этих проблем. Все так легко… так просто.

Берни подошел и ткнул пальцем в грудь Гренвиллу.

– Что именно так легко и так просто? – осведомился он, почти рыча.

И Гренвилл ответил.

Хельга очнулась от наркотического сна в 8:15 утра. Она потянулась, потом обвела взглядом роскошную спальню. Ей не было жаль расстаться с этой комнатой навсегда. С виллой оказалось связано слишком много неприятных воспоминаний. Хельга подумала о Крисе и с радостью убедилась, что сердце при мысли о нем не заныло. Пройдет несколько недель, уверяла она себя, и все будет забыто. Он станет всего лишь одной из темных фигур прошлого.

«Какой надо быть осторожной в любви? – размышляла Хельга. – Что такое любовь?» Ей пришлось признаться себе, что она никогда не знала истинного смысла этого слова. И скорее всего, так и не узнает. Любовь так обманчива. Столько мужчин и женщин воображают, что влюблены, а потом обнаруживают, что это иллюзия и они совершенно чужие друг другу. И все же, говорила Хельга себе, для немалого количества мужчин и женщин любовь стала основным смыслом жизни. Для нее любовь сводилась к сексуальному удовольствию. Секс – вот проклятие, отравляющее ее бытие. Она искренне верила, что любит Криса. Но когда Хинкль доказал, что этот красивый, обольстительный субъект не только многоженец, но и расчетливый обманщик, любовь исчезла в одну секунду, как будто кто-то щелкнул выключателем.

Через несколько часов, оставив Хинкля присматривать за продажей виллы и мебели, она отправится в аэропорт Женевы. Она улетит в Парадиз-Сити и снова будет вести скучную, одинокую жизнь, отлучаясь в Нью-Йорк для участия в столь же скучных советах директоров, для работы с Ломаном и Винборном. Похоже, таков ее удел на всю оставшуюся жизнь. В следующем июне ей исполнится сорок пять!

Хельга посмотрела на часы у кровати. Они показывали 8:40. Хинкль запаздывает! Ну ничего, сказала она себе, хотя страстно желала выпить кофе. Он провел трудный день, вытаскивая из шкафов и упаковывая ее личные вещи, и, видимо, проспал.

Она закрыла глаза и провалилась в дрему, затем резко пробудилась и заметила, что уже 9:10.

Где же Хинкль?

Хельга встала с кровати, прошла в ванную и приняла душ. Завернувшись в простыню, отправилась в гостиную. Стеклянные двери были зашторены. Озадаченная, она открыла их настежь, затем подошла к входной двери и обнаружила, что та не заперта. Женщина открыла дверь и выглянула на короткую подъездную аллею, ведущую к главной дороге.

Ей пришло в голову, что Хинкль мог отправиться в деревню Кастаньола за свежим молоком, и она пожала плечами. Раньше такого не случалось, но ведь молоко могло и скиснуть. И все-таки тревога не проходила. Хельга пошла на кухню и открыла холодильник. На полке стояли три коробки с молоком.