У мента была собака - [3]

Шрифт
Интервал

«Ну что, раздолбай, салам тебе, салам. Чего зырки свои угодливые на меня наладил? Далеко ты, парень, не пойдешь, духа не хватит, но, может, по той же причине глупостей больших не наделаешь и до капитана как-нибудь дослужишься. Аллах милостив. Хотя почему духа не хватит, пока я на даче отсиживался, он тут с моим наганом такой шорох навел».

Зять помахал рукой майору. Майор едва заметно качнул седой головой и повернулся спиной к окну.

— Марзия, они приехали. — Участковый ввернул перстень в изначальное положение и с тоской обвел взглядом комнату, посмотрел на потолок, на торчавший шнур в том месте, где долгие годы висела хрустальная люстра.

— Пока ты зятя своего чаем напоишь, пока все загрузят, а потом разгрузят и на третий этаж поднимут, уже вечер будет.

— И что? — идет Марзия зятю дверь открывать. — И что тогда?

— Там во дворе сегодня маленькую свадьбу играют, нехорошо людям мешать, — бросает Гюль-Бала в дверной проем и думает, для кого его жена бедрами качает, для него или для зятя-героя, которого до погромных событий, по ее словам, терпеть не могла.

II

Солнце будто шаг вперед сделало, приблизилось на недопустимое расстояние, поймало в свой невидимый прицел из всех непритязательных галерей мира эту одну — душную, узкую, с подтекающим краном, с крепким духом испражнений коммунального клозета. Краска старая на подоконнике вся растрескалась, обнажая медицинской белизны шпатлевку. Запах когда-то проолифленного дерева, изошедшего рубцами давнего прошлого, смешивался с кисло-горьким запахом набитой папиросными окурками алюминиевой пепельницы и тяжело поднимался кверху под высокий деревянный потолок с обвислой, как в сказках про Кощея, серебристой паутиной в углу.

Тут и молодому пяти минут не выдержать, а старик сидит в своей «колеснице» уже больше часа, чай допивает и никак не может допить, одной рукой четки перебирает «футбольные», с фотографиями игроков «Нефтчи», другой — проходится по подоконнику, по сколам колким, сухие кусочки краски подбирает или стряхивает на пол, на себя…

Старику давно следовало бы перебраться в комнату: там темно, там прохладно и чисто, можно попросить вредную Сакину, чтобы она уложила его на диван, тогда бы он мог смотреть в потолок или включить черно-белый телевизор. Но свой потолок старик видеть уже не мог, даже тогда, когда делил его на две половины зеленого поля, прилежно расставляя игроков и приводя их в движение на свое усмотрение, а по телевизору…

Да он же в последнее время точно дикая собака, этот телевизор, и потом, разве покажут когда-нибудь их дом на Кёмюр Мейдане, двор-колодец или футбольный матч из шестидесятых на первенство страны. Ну хотя бы тот один эпизод, который до сих пор тело его помнит, от которого кровь холодная, медленная, ко всему почти безразличная закипает, как от женщины молодой, гладкой в стариковскую перекрученную жизнь без особой нужды ворвавшейся.

Они тогда провалились после затяжной многоходовой атаки, он по флангу последним к своим воротам летел, и тут вдруг противник на центральном круге затеял поперечную перепасовку. Он же сумел обокрасть их, перехватил мяч, приняв его чуть выше колена, прокинул себе на ход. Великолепная-Девятка надрывался как мясник на воскресном базаре: «Сам иди, Байрам, красавчик! Коридор, коридор!..» И старик, тогда, конечно, никакой не старик, а действительно Байрам-Красавчик, рванул по свободному правому. В штрафную входил, когда почувствовал затылком — сейчас защитник, поняв, что не догонит, в подкате постарается выбить из-под него мяч. Байрам-Красавчик пыром протолкнул его чуть дальше от себя и подпрыгнул заблаговременно, чтобы под ним бэк пролетел, траву вхолостую бутсами срезал. Так и было оно. А потом он думал, укладывать ему черную птицу — вратаря, бить правой в ближний или аккуратно левой «щечкой» с подрезкой в дальний от себя. И вдруг — сколько длилось это «вдруг», полсердечного удара?! — принял единственно верное решение. (Даже стадион «шляпы снял» с некоторым опозданием.) Он переложил корпус на полном ходу и, чуть ли не падая уже, «парашютиком» перебросил его через защитников, голкипера на дальнюю штангу. Нападающему ничего не оставалось, как замкнуть контратаку, посылая мяч практически в сетку пустых уже ворот. Правда, сделал он это эффектно, точно в бронзовомедальном падении. Давно это было, нападающий за сборную СССР потом играл, а старика поломали раз-другой — и ушел он хромаючи на завод «Парижской коммуны», корабли каспийские ремонтировать, а потом физруком в шестидесятую школу взяли. Хорошо — от дома недалеко, да и к стадиону «Спартак», к траве зеленой, к бухте всей его жизни поближе. Нет, не покажут по телевизору той атаки, другое будут показывать, беженцев, «Черный январь»…

Когда телевизор в собаку бешеную превращается, старик говорит жене: «Сакина, — и на шее его, до сих пор могучей, жилы вздуваются, — ай, Сакина, после четвертого четверга траву футбольную засеешь на моей могиле. Поняла?!» — «Конечно, засею, — кривит рот тонкогубый жена, — голову твою засею, чтобы думал, о чем говоришь». — «Понарожала девок, уж сиди и молчи!»


Еще от автора Афанасий Исаакович Мамедов
Самому себе

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Фрау Шрам

«Фрау Шрам» — каникулярный роман, история о любви, написанная мужчиной. Студент московского Литинститута Илья Новогрудский отправляется на каникулы в столицу независимого Азербайджана. Случайная встреча с женой бывшего друга, с которой у него завязывается роман, становится поворотной точкой в судьбе героя. Прошлое и настоящее, Москва и Баку, политика, любовь, зависть, давние чужие истории, ностальгия по детству, благородное негодование, поиск себя сплетаются в страшный узел, который невозможно ни развязать, ни разрубить.


Пароход Бабелон

Последние майские дни 1936 года, разгар репрессий. Офицерский заговор против Чопура (Сталина) и советско-польская война (1919–1921), события которой проходят через весь роман. Троцкист Ефим Милькин бежит от чекистов в Баку с помощью бывшей гражданской жены, актрисы и кинорежиссера Маргариты Барской. В городе ветров случайно встречает московского друга, корреспондента газеты «Правда», который тоже скрывается в Баку. Друг приглашает Ефима к себе на субботнюю трапезу, и тот влюбляется в его младшую сестру.


На круги Хазра

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Люба – Любовь… или нескончаемый «Норд-Ост»

В основе романа подлинные документы, рассказы и глубоко личные черновые наброски ЛЮБЫ РЯБОВОЙ, студентки МГУ и ее товарищей по беде и страстям человеческим имени ОБУХА, хаотичные, торопливые наброски, которым, тем не менее, было посвящено специальное Слушание в СЕНАТЕ США (30 марта 1976 года).Еще до Слушания в Сенате советская разведка начала широкую «спецоперацию» охоту за «уплывшими» в Штаты записками Любы Рябовой. Третьего сетнября 1975 года из ее квартиры в Нью-Йорке были украдены все черновики, копии документов и вся переписка.Начался беспрецедентный шантаж известного ученого-химика профессора Азбеля, который в те же дни заявил на Международном Сахаровском Слушании в Копенгагене о полной поддерке самоотверженных и честных свидетельств Любы Рябовой.Что произошло затем ни в сказке сказать, ни гусиным пером написать… Даже телефон в доме Любы раскалился от угроз и еще неведомой в Америке «воровской музыке»: «Отдай книгу, падла!».Книга существовала еще только в воображении КГБ, но ведь это еще страшнее.


Наш Современник, 2002 № 02

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Наш Современник, 2001 № 10

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Самои

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Доктора и доктрины

Джона Апдайка в Америке нередко называют самым талантливым и плодовитым писателем своего поколения. Он работает много и увлеченно во всех жанрах: пишет романы, рассказы, пьесы и даже стихи (чаще всего иронические).Настоящее издание ставит свой целью познакомить читателя с не менее интересной и значимой стороной творчества Джона Апдайка – его рассказами.В данную книгу включены рассказы из сборников "Та же дверь" (1959), "Голубиные перья" (1962) и "Музыкальная школа" (1966). Большинство переводов выполнено специально для данного издания и публикуется впервые.


Штрихи к портретам и немного личных воспоминаний

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.