У любви в плену - [50]

— Теперь ингалятор, — последовал очередной приказ.

Она сделала впрыск, потом еще.

— Это паника, — заключил Сойер. — Не астма.

— Я знаю! Я работаю над этим! И, к твоему сведению, забочусь о сестрах. — Он поднял бровь. — Да, я обыкновенная, заурядная женщина, которая то и дело пристает к местному шерифу.

Сойер коротко засмеялся.

— Хлоя, ты красивая, чертовски умная и заставляешь меня терять разум. Но ты не была и никогда не будешь заурядной.

— Эй, — сказала она, не упустив из виду, что он не опроверг ее замечание насчет «пристает». — Я могу быть заурядной, если захочу.

— Это вряд ли. — Сойер наклонился, чтобы посмотреть ей в глаза. — И ты нравишься мне такой, какая есть.

Мило, но сомнительно.

— Знаешь, я бы не возражала быть немного заурядной.

— Почему?

— Потому что… — Хлоя замолчала и потерла грудь, чувствуя там не проходящую тяжесть от его сочувственного взгляда, и отвернулась, чтобы не смотреть на него. — Это не важно. Просто не обращай внимания.

— Хлоя, — позвал он, когда она пошла к двери.

— Что?

— Заурядность надоедает. — Догнав ее, Сойер достал у нее из кармана ингалятор, встряхнул и передал ей. — Ты когда-нибудь думала, что твою астму может вызывать эмоциональная, а не физическая реакция?

— Такая мысль приходила мне в голову. Но сейчас это не имеет значения. Мы просто… болтаем.

Какая же она неблагодарная. Ради нее Сойер взял на себя труд изучить астму, и если наблюдение значит больше, чем разговор, тогда он попал в цель. Хлоя открыла рот, надеясь сказать нечто выдающееся, но сумела выдавить лишь «пока» и сбежала.

Даже после утреннего кофе Сойер все еще думал о взгляде Хлои, когда она покидала его спальню, о взгляде, говорившем о том, что он в чем-то разочаровал ее.

Да, он умел разочаровывать людей, однако Хлоя поняла его. Она выглядела смущенной и ранимой, что застало его врасплох. Он чувствовал то же самое. Господи, они были настоящей парой.

Но работа не то место, чтобы думать об этом. Его первым, не таким уж большим сюрпризом дня было сообщение, что Митч арестован за продажу наркотиков. Он уже пошел на сделку с полицией, назвав своего поставщика.

Тодд.

По его утверждению, Тодд работал на одного из заправил наркобизнеса. Правда, в отличие от Митча Тодд был достаточно ловок, чтобы избавиться от него. Сначала они были равноправными партнерами, однако потом Митч стал больше заботиться о собственном потреблении наркотиков, чем о продаже для их шефа. И Тодд, опасаясь потерять кормушку, вытеснил Митча из дела. Теперь Митч был достаточно напуган, чтобы показать на него пальцем.

Но Тодд лишь посредник крупного наркоторговца, которого агенты Управления по борьбе с наркотиками уже пытались загнать в угол. Сейчас они хотели использовать Тодда, чтобы он привел их к нему.

Сойер не мог сказать, что удивлен, это вызвало у него раздражение. Особенно когда подъехал к дому Тодда, чтобы еще раз попытаться вразумить его.

— Боже, — простонал Тодд. — И что тебе надо?

— Мы должны поговорить, — ответил Сойер, выходя из машины.

— Серьезно? А мне сказать нечего, — засмеялся Тодд.

— Я могу договориться насчет тебя, если поможешь нам.

— Ты хочешь, чтобы я назвал тебе имя.

— Да.

— Не выйдет. — Тодд сел в грузовик.

Сойер вздохнул. При всем желании послать его он не мог просто уехать.

И не знал почему.

— Еще не слишком поздно. Если это то, о чем ты думаешь. Пока нет.

Ухмылка Тодда исчезла, но взгляд остался жестким.

— Уже да.

Сойер глядел ему вслед, зная, что Тодд достаточно глуп, чтобы предупредить своего поставщика. На чем и погорит. Сойер надеялся, что достаточно умен, чтобы арестовать его. Покачав головой, он вернулся к машине. У Тодда было много возможностей изменить свою жизнь, а он решил окончательно погубить ее. Без всякого удовольствия Сойер позвонил агенту Риду Моррису и сообщил все, что знал о Тодде.

Он пытался не чувствовать вину, а также избавиться от других бесполезных эмоций. Ведь что бы ни произошло, Тодд в любом случае обвинит его.

Не твоя вина…

Хлоя сказала ему это, даже не зная всю историю. Она была как весенняя гроза — бурная, непредсказуемая и одновременно успокаивающая. Сойер опять вернулся к мыслям о Хлое. И опять, увы, ненадолго, поскольку был срочно вызван к дому, где какой-то пьяный идиот якобы выбрасывал из окна вещи своей матери. Когда он подъехал, входная дверь была открыта, а звонившая ему женщина стояла на веранде.

— Это мой сын, — дрожащим голосом сказала она и, наклонившись, прошептала: — У Томми проблема с алкоголем.

— Он еще внутри?

— Да. Что вы хотите с ним сделать?

— Я хочу вытащить Томми наружу, чтобы поговорить.

— Но вы его не арестуете, правда? Он не угрожал мне или что-то еще.

— Мэм, он причинил намеренно вред окнам, а это домашняя жестокость. Плюс как минимум три сотни баксов за ремонт. В итоге это уголовное преступление. Я должен арестовать его.

— О Боже. Он близок к сумасшествию. — Женщина закусила губу. — Я думаю, ему нужна реабилитация. Вы можете забрать его на реабилитацию?

Сойер заглянул в дом. Наверное, Томми был его ровесником, но выглядел лет на пятьдесят. Он сидел в гостиной за кофейным столиком с двумя рядами по крайней мере двадцати пустых пивных банок. На одной висели солнцезащитные очки.