У Лукоморья - [26]
Как мы и думали, за моим мечом нам пришлось спускаться в Нифльхейм. Об этом нам сказала встреченный у ясеня Одноглазый волк. Этот волк послужил нам ту еще службу после.
Нифльгейм оказался принеприятнейшим местом, населенным опять-таки принеприятнейшими карликами. А что, собственно нам следовало ожидать? Эти карлики доставили нам немало хлопот. Даже если считать только те, которые удалось вытащить в наших инкарнационных воспоминаниях. Однако, в конце концов нам удалось отобрать у них мой меч, а заодно освободить Фрею, которую эти сукины дети обманным путем заманили в их мрачный мир. От нее мы узнали, что рог Хеймдалла захватили темные альвы, к которым теперь и лежал наш путь.
Альвы тоже оказались на редкость продуманными типами. Да и наши основные враги, чье присутствие ощущалось все сильнее и сильнее, поработали с ними на славу. В общем, за рог они потребовали у нас отдать им Фрею. Видимо просить Фрею в качестве выкупа стало доброй традицией.[27]
Да. Как же. Разбежались. Однако, нам с Хеймдаллом все же пришлось им это пообещать. Фрея даже расцарапала лицо Хеймдаллу, когда мы ее связывали. Но все обошлось хорошо. На обмывании судьбоносной сделки мы подсыпали в вино яд, любезно предоставленный нам ранее Гуллвейг. Может быть, мы поступили и нехорошо. Но согласитесь, отдавать Фрею этим уродам было тоже не самым лучшим решением. Кроме того, мы ограничились минимальным количеством жертв. А ведь могли напоследок разнести к чертовой матери всю их столицу. У альвов оказалось до черта магических вещей, которые мы не примянули позаимствовать. Но мы и не пустили их в ход. А если бы пустили… Тогда для альвов дело пахло бы геноцидом. Но мы были добрыми. И, как выяснилось позже, зря.
Итак, Хеймдалл наконец обрел свой рог. И вострубив в него, вызвал из забвения всех наших, кто еще дышал окрестных измерениях.
Нам же следовало искать дорогу домой. Нам — это мне, Хеймдаллу, Фрее и Одноглазому волку. И помозговав мы решили, что кротчайший путь будет лежать через чужие измерения. Так как мы уже были в чужом измерении это было вполне логично. Но, как это обычно бывает, логичное и верное не есть синонимы.
Нашим проводником опять выступил Одноглазый волк. Уже как современный человек скажу: Иван Сусанин явно брал у него уроки. И завел он нас в такую… В общем, не хочу выражаться, а потому лишь скажу, что это можно и впрямь назвать краем света.
Там впервые мне довелось столкнуться с остатками творений Тех, кто ушел вслед за древними Богами. Живя своей наполненной событиями жизнью, нам как-то не часто приходилось вспоминать о чем-то, что было еще раньше, чем славное племя асов стало завоевывать свое место под Солнцем. Однако ни что в мире не проходит бесследно, и отголоски событий более древних, чем это можно себе представить, событий откуда, если на то пошло, исходили и мы, и наши основные недруги просачивались сквозь мглу забвения словно капельки воды, находящие свой путь сквозь потолок дома с прохудившейся крышей.
В отличие от нас, практически лишенных древней памяти, Пожиратели душ выступали настоящими хозяевами положения, ибо, оставаясь практически незамеченными, они всё сталкивали нас лбами. Только здесь на руинах древнего города мы, наконец, хотя бы в первом приближении, осознали, с какой силой имеем дело.
Там же мы впервые обнаружили вход в Лабиринт. Вообще, наши приключения в Древнем Городе заслуживают отдельной повести. Там было все, чем изобилуют фэнтезийные романы. Но как я и обещал ранее здесь я не буду заострять внимание на сих не слишком существенных для настоящего повествования вещах, ограничившись квинтесенцией того, что в самом деле важно. А именно, что нам удалось узнать о Лабиринте. И чтобы не пороть отсебятину, я по возможности приведу слова того, кого мы встретили у врат, и как я догадался позже Того, кто есть врата и ключ, Того, кто стоит у порога. Он имеет не считанное число имен. Но я не приведу ни одного настоящего. Ибо я знаю, чем это чревато.
«Итак, что есть из себя Лабиринт? Место на пересечении миров, подобное тому, где берет свое начало знаменитый Игграсиль, но имеющее как бы противоположенный, я бы сказал сущностный, знак. Место, где мир сходясь расходится. Где нет ни пространства, ни времени. Место, где есть лишь пути в чистом виде. Как и любые другие пути они ведут из ниоткуда в никуда, но переходы в них предельно просты, ибо не отягчены они пространственно-временными связями мира. Но простота эта обманчива, в чем и состоит великая тайна Испытания Лабиринтом. Тот кто не МОЖЕТ, но окажется столь дерзким, что решится, будет обречен на вечное скитание в пустых отражениях. И пусть он оставит всякую надежду. Тот же, кто МОЖЕТ, проходя через лабиринт становится воистину хозяином положения. Но вот только, кто может быть уверен, что он МОЖЕТ? Разве что неоперившийся птенец. Но ему никогда не добраться до врат Лабиринта…»
