У кого как... - [23]

— Это понятно. Совместная жизнь мужа и жены — вечное соревнование. Если я дам совет Норе и она заработает с помощью моего совета сто тысяч рублей, значит, это я их заработал. Я, а не она...

«Ты ответил на мой вопрос и своим ответом подписал окончательный приговор браку с Норой. Семейная жизнь — это не состязание и не эстафета. Но вы по обоюдному негласному договору превратили свою жизнь в вечные олимпийские игры. И теперь у вас ничья, Гера. Ничья, как в анекдоте про грузина. Одного грузина, вернувшегося с футбольного матча, спросили: с каким счетом он закончился? „Ничья. Два-ноль“, — ответил грузин. „Как это ничья, если два-ноль?“ — „Так ничья. Обе команды — — по нулю...“

— Но каждый из нас многого достиг в жизни и занимает высокое положение в обществе. Мы пользуемся уважением. Мы — не нули.

«Вы нули друг для друга. Вы оба бесконечно одиноки. Измождены от одиночества. И оба смертельно боитесь одиночества. Боитесь остаться наедине с самим собой. Вы не можете говорить друг с другом ни о чем, кроме семейных вопросов, которые требуют совместных решений. Обычных вопросов, как правило, связанных с вашей дочерью или финансами... Скажи честно, Гера, разве я не права?»

— О, как глубоко ты права, Фира! Я действительно почти не говорю с Норой. Не могу. Боюсь, что она неправильно поймет меня, что мое случайное откровение обернется против меня. Но почему, почему и дочь не хочет говорить со мной откровенно? Я всегда думал, что она словно напоминает мне о моем грехе перед родителями. Они тоже обижались на меня за то, что я им ничего не рассказывал.

«Твоя дочь не умеет говорить с тобой по душам. Ты не научил ее этому, не дал ей почувствовать счастья взаимопонимания с родным человеком. У нее просто не развита такая потребность».

Пурга совсем утихла. Звезды с любопытством заглядывают в мое окно. Мерцают, словно живые светляки. Будто им интересно, что происходит в моем затерянном в ночи кабинете.

Фира... Эстер... НЛО... Значит, то, что я испытываю к тебе, называется любовью.

Впервые прислушиваюсь к своей душе.

«Не бойся, умоляю тебя, Гера. Открой этот плотно закупоренный сосуд. Ты можешь познать настоящее счастье. Познать, для чего Всевышний создал человека, подобного себе».

— — Ты так говоришь, словно знаешь, что ждет нас. Но ведь этого никто не знает...

«Твоя душа открылась навстречу свету моей души, постепенно ты научишься чувствовать его, дышать им».

— Ты стремишься решить все за меня, но я — другой. Ты говоришь, что будет именно так, а не иначе. Ты приписываешь мне то, что чувствуешь сама. А я — другой. Я рациональный человек. Я уверен, что миром правит логика и неизвестность. Например, представь, что было бы, если бы каждый человек знал точную дату своей смерти. На земле начался бы тотальный хаос...

Мне становится очень весело. Представляю, как приглашаю своих друзей в баню, чтобы отметить пять лет до наступающей смерти, потом год, а потом сам день и торжественно умираю, сжимая в руке кружку пенистого пива.

Звонит телефон. Мой кабинет — моя крепость. Здесь я могу находиться сколько хочу. Сюда я приглашаю женщин и занимаюсь с ними любовью. О'кей, Фира, занимаюсь сексом. Главное, если звонит Нора, алиби обеспечено. Я на месте. Я работаю. Она точно знает, где я. И, конечно, не придет сюда. Нора очень умная женщина.

Поднимаю трубку, убежденный — это жена. Я забыл позвонить, предупредить, что задержусь на работе.

— Але.

— Гера...

— Леночка, ты до сих пор не спишь?

— Нет. Я хочу спросить у тебя о чем-то важном... Мне пригодится в будущем.

— Спроси, малыш.

— Что есть в посылке, чего нет у меня? Почему ее ты любишь, а меня нет?

Я чувствую потребность... Впервые чувствую потребность сказать женщине правду. Спасибо, Фира! Незнакомая легкость охватывает меня. Я и Ленке благодарен.

— Малыш, это очень сложно. Я не уверен, что люблю женщину, которая прислала мне посылку.

— Ты любишь ее...

— Не знаю. Я был влюблен раза три или четыре. И всегда тяжело переносил это чувство. Я назвал его «сидеть у окна». Огромная зависимость от другого человека. Ты словно постоянно сидишь у окна и ждешь, когда же он появится. Как только это происходило со мной, я стремился прекратить любые отношения. Заставлял себя избавиться от влюбленности и, освободившись, испытывал огромное наслаждение, что это прошло. Но и радовался тому, что это было. Я был рад, что способен на это чувство и способен оборвать все нити.

— Ты и со мной испытал нечто подобное?

— Нет, Леночка. Мне просто хотелось тебя раздеть и заняться с тобой сексом. Обыкновенное влечение нормального мужика к юной красивой девушке. К тому же я чувствовал — вариант беспроигрышный. Ты же сама несколько недель крутилась возле, пожирая меня своими огромными голубыми глазищами.

— Значит, я сама виновата?

— В чем, малыш? В чем ты виновата?

— В своих страданиях...

— Не знаю, можно ли говорить о какой-то вине... Тебе было хорошо со мной?

— Да. Без тебя было очень плохо. В тысячу раз хуже, чем рядом с тобой... Ты не ответил на мой вопрос: «Чего нет у меня?»

— Вопрос задан неправильно. У тебя, малыш, есть все. У меня нет ничего. У меня нет ничего по отношению к тебе. Это невозможно объяснить. С одной женщиной ты делаешь то же самое, что и с другой, а ощущения другие. Я думаю, это где-то в голове. Все в голове.