У каждого своя цена - [98]

— Ну и где ты был сегодня вечером? — Я прикидывала, успеет ли он протрезветь к завтрашнему перелету.

— О, везде, дорогая… Чертова репортерша целый вечер ходила за мной хвостом со своим гребаным оператором. Я велел им отвалить, но думаю, они и сюда за мной увязались. — Он потянулся к Миллингтон, которая, взглянув на него, зарычала и отошла. — Иди сюда, малыш, иди, поздоровайся с Филипом. Что это с твоей собакой, любимая?

— О, она всегда с подозрением относится к длинным пьяным англичанам в туфлях от Гуччи на босу ногу. Ей-богу, ничего личного.

Почему-то это показалось Филипу страшно смешным, и он едва не прикончил диван своими конвульсиями.

— Ну, раз она не хочет здороваться, иди, поприветствуй меня как следует!

Чайник засвистел. Миллингтон съежилась на полу темной ванной, слегка дрожа.

— Любимая, не стоило так беспокоиться, — произнес гость уже более связно и осмысленно.

— Это чай, Филип. Мне нетрудно вскипятить воду.

— Нет, дорогая, я имел в виду твой хипповый прикид. Я приласкаю мою красотку независимо от того, что на ней надето. — Он снова зашелся истерическим смехом, и я недобро подумала, как это некоторым удается быть такими умными.

Я поставила перед ним чашку, а он ущипнул меня за задницу.

— Филип, — вздохнула я.

Он обнял меня за бедра и с неожиданной силой усадил к себе на колени.

— Все думают, что ты моя подружка, деточка. Все, — он снова стал бормотать.

— Чудно, правда? Учитывая, что мы не были… э-э-э… близки.

— Но ты же это не раззвонила, а? — быстро спросил Филип, насторожившись впервые за время своего визита.

— Не раззвонила что?

— Иди ко мне, куколка. Поцелуй меня.

— Я здесь, Филип.

Он запустил руку мне под футболку и начал гладить по спине. Это оказалось так приятно… На несколько секунд я забыла, что это делает пропащий Филип, а не, к примеру, Сэмми. Повинуясь порыву, я обняла красавца за шею и приникла долгим поцелуем к полуоткрытым губам, не сразу поняв, что он открыл рот в знак протеста.

— Уф, дорогая, постарайся не выпрыгивать из трусов. — Филип отодвинулся, глядя на меня так, словно я только что сбросила одежду и кинулась на него.

— В чем проблема? Что не так? — На этот раз я решила не дать ему возможности отвертеться.

Нужно убедиться, что это не игра воображения и не совпадение дурацких обстоятельств и предлогов: по непонятной причине Филип скорее умрет, чем займется со мной любовью.

— Ты у меня забавница, дорогая. Где мой джин с тоником? Вот сейчас заправлюсь и поговорим.

Я слезла с колен Филипа и отыскала в холодильнике бутылку «Стеллы Артуа», купленную примерно год назад: тогда я прочитала в «Гламур», что нужно всегда иметь бутылку крутого пива в холодильнике на случай, если в гости нагрянет молодой человек. Мысленно я поаплодировала добрым людям из редакции журнала. Когда вернулась, Филип лежал, якобы без чувств.

— Филип, эй, смотри, вот тебе пиво!

— Агхр-р-р-р, — простонал тот, потрепетав ресницами в знак того, что на пиво он плевать хотел.

— Давай вставай. Может, ты и пьян, но не спишь. Пойдем, я погружу тебя в такси…

— Мм-м… Только немного посплю, любимая. Агхр-р-р. — Филип неожиданно бодро уселся обутым на диван и подчеркнуто крепко обнял подушку.

Я набросила одеяло на старательно храпящего Филипа, вытянула все еще трясущуюся от страха Миллингтон из ее убежища между ванной и раковиной и укрыла нас обеих одеялом, не став морочить себе голову тем, чтобы раздеться на ночь или погасить свет. Чемодан соберу завтра. Пусть сейчас вокруг творится какая-то дьявольщина, зато завтра в это время я буду по другую сторону Атлантики, на пути к одному из красивейших экзотических городов мира.

23

Мне стало ясно, что день не задался, когда, придя на работу, я увидела факс от Уилла. На первой странице красовалось единственное слово «Уф!», вторым листком шла заметка из «Сенсаций Нью-Йорка» с заголовком: «Любимый пати-бой Манхэттена „голубой“ или просто ошибся?» Автор, естественно, Элли Крот. Знать, кто эта стерва, было еще хуже. Черным по белому излагалось следующее:

«Филипу Уэстону, наследнику состояния Уэстонов и яркому представителю британской „золотой молодежи“ в Нью-Йорке, оставалось лишь вытаращить глаза, когда вчера его заметили в „Рокси“140, известном ночном клубе в Челси. По сообщению источников, Уэстона, которому пресса приписывает романы с редакторами раздела моды журнала «Вог», бразильскими моделями и голливудскими старлетками, застали в объятиях неустановленного мужчины в ВИП-зоне клуба. Когда Уэстон понял, что его узнали, он поспешил на личной «веспе» к своей пассии, Беттине Робинсон, работающей в «Келли и компании» (см. страницу ниже), и оставался там до полудня следующего дня. После ленча помятого, мучимого похмельем Филипа видели в «Крават»141. Представитель Уэстона по связям с общественностью отказался прокомментировать этот случай».

«См. страницу ниже… см. страницу ниже… см. страницу ниже… » Перечитав эти слова десяток раз, я набралась храбрости взглянуть ниже. Естественно, там красовалась моя фотография, сделанная в «Бунгало» в тот вечер, когда я познакомилась с Филипом. На снимке я откровенно прильнула к кавалеру, в экстазе запрокинув голову, причем, казалось, буквально вливала шампанское себе в глотку, не подозревая о наличии фотографа и не замечая, что Филип обеими руками тискает мои ягодицы. Если мне требовалось доказательство, каким отстоем я была до того, как отключилась, это было самое оно.