У каждого свой долг - [6]

— Помогает от язвы? — спросил я.

Варпа уставился мне в лицо. «Нет, не узнал!» В глазах застыло недоумение. Я повторил:

— Я говорю, от болезни помогает?

— А вы-ы… доктор?

— Да как вам сказать…

— Лечусь своим способом, — ответил адвокат и, доев кусочек сыра, засобирался.

— Погодите, я вас провожу. И… вообще, вы же знаете, ходить по вечерам в городе опасно. Тем более вам… с вашей болезнью… — Наскоро допив пиво, я поднялся вслед за ним.

— Теперь я узнал вас, — заговорил Варпа, как только мы оказались на улице. — Я вам благодарен… Большое спасибо. Не думайте, что я плохой человек. Я честный человек. Более того, я сам хотел прийти к вам… Вы чекист. Да, да. Я знаю. Извините, но сейчас я не могу долго идти с вами по улице. Это мне опасно. Я скажу и уйду. Хорошо?

— Да, да. Говорите.

— Тот бандит, что от вас убежал… Где он скрывается, я не знаю. Но-о… Может знать одна женщина, она вам расскажет. Она хорошо к вам относится. Ее зовут Грета Липски, улица Магдалены, дом четырнадцать. Застать ее можно утром… Больше я ничего не знаю, и вы меня ни о чем не спрашивайте. До свиданья!

В управлении, как назло, был обед. Странно это звучит: на улице вечер, люди готовятся спать, а здесь — обеденный перерыв! В коридорах тишина. Кабинеты закрыты. А потом, ночью, будет продолжение рабочего дня до утра.

«Что же делать?.. Немедленно идти в гостиницу, рассказать Крылову?» Я взбежал на третий этаж. Крылова в номере не было. «Обедал ли сегодня? Ах, разве тут до еды!» Аппетит пропал, и нетерпение такое… Обрадовать товарищей новостью, скорей взяться за дело… Нужно в управление.

В кабинет Дуйтиса я не вошел, а влетел. И, едва закрыв за собой дверь, торопливо начал рассказывать. Дуйтис слушал, не перебивая. Лицо его оставалось равнодушным и словно сердитым. Когда я закончил, он вскинул бровь, спокойно сказал:

— Что ж, разберемся…

«Только и всего?» Я был в недоумении. А Дуйтис тут же попросил зайти Жольдаса, и в его присутствии я повторил разговор с любителем абсента. Воспаленное от бессонницы лицо Жольдаса покрылось алыми пятнами. Он потер рукой подбородок, как это делал, когда оказывался в затруднительном положении, словно ощупывал, не выросла ли борода, хотя брился каждое утро.

Это был крепкий тридцатилетний холостяк. Ростом он не вышел, зато в каждом движении собранного тела так и сквозила немалая сила, и поэтому было неловко видеть его в роли потерпевшего. Немного грубоватое лицо, ясные голубые глаза — в глазах был он весь, честный и смелый, прошедший школу подпольной борьбы.

Жольдас слушал, покусывая губы, согласно кивал головой. Руки его слегка подрагивали. Он, по-видимому, думал то же, что и я: «Нужно действовать, не мешкая ни минуты!» Он не предложил отправиться к Грете тотчас же, так как было уже поздно. Ему, как и мне, предстояла теперь ночная пытка: чтобы действовать, нужно дождаться утра.

Ночью я вновь и вновь размышлял о событиях дня и вдруг понял, почему так холодно выслушал Дуйтис мое сообщение. В сущности, ничего еще нет. Одни гипотезы. Что скажет Грета? А если ничего не скажет? И почему именно она может сказать? Кто она? Имеет какую-то связь с организацией? Тогда вряд ли чего добьешься…

Наутро мы с Жольдасом направились к Грете. Шли, старательно проверяя, нет ли за нами наблюдения. В данной обстановке могло быть всякое. Жольдас здесь не новичок, о его работе в органах знали, тем более сейчас, после побега Крюгера. Да и меня могли приметить, проследив постоянный маршрут: гостиница — управление — гостиница.

Я вошел в небольшой деревянный домик. Молоденькая красивая девушка в переднике, расшитом национальным орнаментом, хлопотала на кухне. На плите все варилось, жарилось и кипело одновременно. На нас с удивлением и испугом смотрели великолепные серые глаза.

Девушка была смущена. Но кто был смущен больше, она или двое молодых мужчин — это следовало еще установить. Во всяком случае она нашлась первой. Как только мы представились, показав свои удостоверения, и я уже хотел было приступить к делу, Грета воскликнула:

— Нет, нет! Раздевайтесь, вешайте пальто и проходите в комнату. А я пока управлюсь на плите, иначе все подгорит.

Мы вошли в опрятную комнатку, сели за стол. Жольдас многозначительно мне кивнул, но мы не успели обменяться впечатлением, которое произвела хозяйка дома, как она появилась в дверях. Теперь Грета была совсем другая: без передника, в нарядном платье.

Расставив чашки, принесла прямо с плиты попыхивающий чайник. Присела к столу.

— Мы пришли к вам за помощью, — начал я.

— Пожалуйста, если смогу…

Она говорила совсем без акцента.

— Вы, конечно, слышали, что недавно сбежал бандит… Не знаете ли вы, где он находится?

Грета удивленно выпрямилась, внимательно посмотрела на меня, потом на Жольдаса. В глазах ее нетрудно было прочесть колебание.

— Можно задать вам вопрос? — Голос Греты чуть подрагивал.

— Да, конечно.

— М-м… Откуда вам известно, что я могу знать?

Я предполагал возможность такого вопроса и приготовил ответ. Но, встретившись с доверчивым и открытым взглядом Греты, понял, что солгать не могу. А правду говорить тоже нельзя!..

— Мы слышали о вас много хорошего. Поэтому и пришли к вам за помощью…