У каждого свое зло - [11]

— Зачем? — удивился Петерсен. — У вас что, имеются эти книги?

— Нет, но…

— Вот когда у вас будут книги, — оборвал его Петерсен, — тогда и поговорим. А теперь счастливо вам быть дома. И передайте вашему другу Серову, что я не очень доволен, что он дал вам мой номер в гостинице. У серьезных деловых людей так не принято. А потом, ваша Россия, знаете, очень опасная страна, чтобы иметь дело с первым попавшимся под ногу… так, да? Я вас не обидел? С первым попавшимся под ногу человеком.

Игорь Альфредович, восхищенный тем, как быстро иностранец вычислил, кто ему дал номер гостиницы, тем не менее успел вставить слово до того, как недовольный Петерсен окончательно попрощался.

— Сорри, мистер Петерсен! — ввернул он. — С двухтомником все чисто, у меня с господином Красновым, о котором вы, вероятно, слышали, есть договоренность об уступке прав собственности. — Он и сам не очень хорошо понимал, что значат его слова, но выглядели они, в общем-то, солидно и вполне убедительно. О чем свидетельствовало и длительное молчание господина Петерсена на том конце провода — даже по этому оглушающему молчанию Игорь Альфредович чувствовал, что наконец-то он зацепил этого заграничного фуфела.

— О’кей, — наконец сказал Петерсен. — Это уже разговор. — Но я действительно уезжаю сейчас, хотя и с приятной для моего поручителя новостью, так, да? Я ему могу сообщить о том, что вы мне сказали — по поводу имеющейся у вас договоренности с господином Красновым? Дело в том, что господин Краснов уже отказал нам и даже не захотел обсуждать какие-либо условия сделки…

— Вы безусловно, безусловно можете сообщить вашему поручителю эту новость.

— О’кей, — снова сказал Петерсен. — Я теперь буду в России примерно через два месяца. Как мне вас найти? Я думаю, так будет правильнее — не вы меня находите, а я вас. Вы согласны?

Игорь Альфредович был согласен на все, о чем тут было спрашивать!

Но пообещать — это одно, а сделать — совсем другое. Над вопросом предстояло работать и работать.

Свет в конце этого тоннеля появился неожиданно, тогда, когда Игорь Альфредович, чтобы маленько размяться, отправился в поликлинику, откуда ему позвонили и предложили зайти, забрать новый страховой полис. Именно тогда он и увидел впервые Аллу. Собственно, сначала он увидел не столько ее саму, сколько ее приятно обтянутый нейлоновым халатиком задок — Алла в этот момент с ненавистью терла истоптанный сотнями ног линолеумный пол возле окон регистратуры. Словно почувствовав его взгляд, она подняла голову, мимолетно взглянула на Игоря Альфредовича, заставив искренне поразиться тому, до какой степени она не соответствует образу нищей больничной нянечки. Это было что-то непонятное, приковывающее внимание: молодая, красивая, судя по взгляду — умная, и уборщица!

— Это что у вас за сучка новая? — спросил он у знакомой регистраторши, как раз выдававшей полисы.

— Ну зачем же вы так, Игорь Альфредович! — с одобрительной усмешкой, так не соответствующей его неодобрительным словам, сказала докторица. Она помнила его, кокетничала с ним раз в полгода — когда нужда заставляла его забрести сюда, в поликлинику. — Это никакая не сучка, это у нас действительно новая нянечка, и действительно необычная, у вас глаз — алмаз. Зовут Алла, возраст — сами видите. Не замужем. Дипломированный врач-терапевт без права работы на врачебной должности…

— Ба-ба-ба, какие страсти вы рассказываете! Это почему же такая немилость?

— Вляпалась, дурочка, на торговле наркотиками, представляете? Ладно хоть адвокат хороший достался… вернее сказать, хорошего купила. Два года условно и бессрочный запрет на врачебную деятельность…

Она, естественно, и знать не знала, та кокетливая докторица, что именно с этими ее словами в голове Решетникова созрел наконец тот самый идеальный план, к которому он столько времени подбирался. План был замечательно прост: разжалованная врачиха, он тогда даже не запомнил ее имени, под видом сестры ходит к ветеранам делать уколы. Этакая как бы патронажная сестра как бы от собеса. Но интересуют ее, естественно, не ветераны вообще, а один ветеран. Ведь есть же у него, в конце концов, болезни, не мальчик все-таки, верно? А заодно она вводит ему что-нибудь очень успокоительное или снотворное… Чего-нибудь такое… вызывающее привыкание и сонливость… беспробудную…

Старик одинок, и это, конечно, главное во всем замысле Игоря Альфредовича — все случится, когда он будет спать. Правильно говорил Хрущев: кто долго спит, тот и жизнь просвистит. Но, конечно же, это вовсе не значит, что вот этой красавице придется красть или делать что-то в этом роде — слишком она будет на виду, если начнется расследование. Но поскольку старик спит с утра до вечера — сделать дубликат ключей ей вполне по силам. А может, и без всякого дубликата проникнет кто-нибудь другой, если будет знать, что именно должен искать и где, чтобы несколько минут, и все кончено. В идеале этот кто-то другой не должен будет знать красавицу, а она не должна будет даже и подозревать о его существовании. Но это уж как получится. A? Чем не план? Ну и, конечно же, должен быть как бы отстранен от всей этой возни он сам — хватит с него и той отсидки в Бутырках, на всю жизнь хватит!