У истоков Золотой реки - [54]

— Нет, кто меня здесь тронет! — рассмеялся сторож. — Разве что медведи соблазнятся съедобным. Местные такими делами не занимаются, ну а приезжие… им сюда не добраться. Да и защита у меня есть! — указал он на новенькую берданку.

Из дальнейшего разговора выяснилось, что отряды Билибина и Раковского, по-видимому, здесь еще не проходили. Следы на тропинке принадлежали грузовым караванам, перевозившим мешки с мукой и крупами до места сплава.

«Неужели мы, несмотря на все задержки, опередили Юру? — подумал Цареградский. — Не случилось ли с ним чего в пути? Может, лошади, как и у нас, обезножели?..»

На всякий случай он оставил в бараке записку Билибину.

«Юрий! Мы идем очень медленно, не больше двадцати— двадцати пяти километров в день. Лошади сильно сбили копыта и почти вышли из строя. Однако надеюсь быть в Оле к назначенному сроку. Догоняй нас, завтра утром выходим к перевалу на Эликчан и Олу. Валентин. 16 сентября 1929 г.»

Перевал в систему реки Олы через памятное по прошлогодним злоключениям Эликчанское плоскогорье был пройден без всяких затруднений. Заросший сухой травой склон почти незаметно привел их к унылой равнине. Как раз здесь год назад они пережили много неприятных часов, после которых отказались от попытки прорваться через свежевыпавший снег к Среднекану и решили вернуться назад, в Олу. Вот небольшое озерко, где стояла их палатка, а вот знакомые силуэты горных пиков. Как много важных событий произошло с тех пор!

На этот раз на Эликчанской горной равнине их ждали приятные новости. Уже приближаясь к истокам небольшой и необычайно живописной речки, которая в двух десятках километров ниже впадала в Олу, они увидели идущую навстречу связку навьюченных лошадей. Это был очередной транспорт с провиантом для среднеканской конторы Союззолота.

— Здорово, друг! — передний якут протянул руку. Лошади обеих партий смешались в беспорядочную толпу, в которой началась было прерванная каюрами драка. Пришлось развести наиболее воинственных коней, остальные принялись мирно выщипывать остатки зеленой травы.

Встречные сообщили, что они четвертый день как из Олы и что на приморской равнине им повстречался большой отряд геологов.

Итак, Билибин и Раковский обогнали их и сейчас уже, несомненно, находятся в Оле! Очевидно, оба передних отряда вышли на основную тропу выше перевалочного склада Союззолота. Это объясняло отсутствие сведений о них на малтанской базе. Теперь они сами должны поспешить в Олу, чтобы не задержать отплытия или, что еще хуже, не отстать от парохода.

Караван прошел уже с десяток километров по Оле, когда шедший впереди Игнатьев вдруг воскликнул:

— Смотрите-ка, палатки!

Действительно, в полукилометре, на низкой террасе реки, белели две палатки.

— Неужели наши? — недоуменно промолвил промывальщик.

— Нет, не может быть, — ответил Цареградский. — Наши уже давно в Оле. Это что-то новое!

Когда они приблизились к палатке вплотную, оттуда вышло несколько хорошо одетых русских. При первом взгляде на них было очевидно, что это не геологи.

Так оно и оказалось. Это был новый начальник районной конторы Союззолота Бондарев, направлявшийся в Среднекан вместе со штатом сотрудников, чтобы сменить Оглобина. Разумеется, ему было все известно о геологической экспедиции из донесений Оглобина. Кроме того, он встретился в Оле с Билибиным.

— Добро пожаловать! — радушно встретил он Цареградского. — Прошу к нашему огоньку. Посидим поужинаем, поговорим, а там и время отдохнуть подойдет. Смотрите-ка, ваши коняги еле плетутся.

Геолог колебался. До заката было еще далеко, а он торопился в Олу.

— Большое спасибо, — возразил он уклончиво, — но нам дорог каждый час. Мы очень спешим в Олу. 16 сентября должен подойти последний пароход, а сегодня уже восемнадцатое. Дольше чем до двадцатого пароход не задержится. Нет, спасибо за приглашение, но мы должны двигаться вперед.

— Эх, наивный вы человек! — воскликнул Бондарев. — Думаете, в этих краях что-нибудь делается к сроку! Да в Оле ни о каком пароходе еще не слышно, и, уверяю вас, вам долго придется его ждать. Так что не волнуйтесь, не торопитесь и не портите себе нервы! Давайте-ка поужинаем, а утром со свежими силами тронетесь в вашу Олу!

— Ну, хорошо. — Цареградский не захотел обижать гостеприимного толстяка. — Если вы так настаиваете, сделаем здесь на часок привал, но ночевать не останемся. До ночи наши лошади сделают еще километров пять, а то и десять.

— Вот какой вы, оказывается, несговорчивый, молодой человек! — укоризненно воскликнул Бондарев. — Ну да ладно, пусть будет по-вашему. Прикажите развьючивать лошадей, а там посмотрим!

Через полчаса Цареградский и два его спутника уже сидели в одной из палаток за накрытой простыней походной кроватью, которая изображала стол, и с наслаждением ели давно забытые лакомства. Тут были и красная икра свежего засола, и великолепно провяленная кета, и копченая колбаса, и сваренные вкрутую яйца, и, о чудо, настоящие, живые, румяные яблоки! Конечно, стояли на «столе» и эмалированные кружки, в которые с мелодичным бульканьем лилась из бутылки водка.

Хозяин усердно подливал своим гостям, особенно приглядывая за тем, чтобы не пустовала кружка геолога. Вскоре выяснилась причина этого необычного радушия.