У истоков Золотой реки - [33]
Через несколько дней перед путешественниками раскрылись широкие просторы большой реки.
Река — лучшая дорога
К 15 июня был готов плот, на которой Цареградскому и его спут предстояло проплыть до устья Оды не меньше трехсот километров. Плот был крепко связан прутьями и состоял из двух рядов сухих ивовых и тополевых бревен. У него была высокая осадка, что позволяло ночевать на плоту, не сходя на берег и не опасаясь подмочить спальные мешки. Спереди и сзади были прикреплены два длинных рулевых весла, у которых стали Игнатьев и Майоров. Путешествие на плоту! Может ли быть что-либо приятнее для человека, ноги которого утомлены большими переходами, а плечи чуть ли не в кровь растерты лямками рюкзака?
Когда рабочий, поднатужившись, оттолкнул плот от берега и его подхватило течением Буюнды, Цареградский глубоко и с облегчением вздохнул. Наконец они смогут немного побездельничать и спокойно покурить, не думая о том, как бы вовремя закончить тяжелый маршрут, чтобы дотемна попасть в лагерь и успеть, пока светло, поужинать и записать в дневник все виденное, а потом выспаться до следующего столь же утомительного маршрута.
Мимо быстро скользили зеленые, расцветающие берега. Лето на севере короткое, и природа спешит втиснуть в отведенные ей сроки все, что в других широтах она растягивает вдвое или втрое. Давно ли здесь лежали непроходимые, казавшиеся вечными снега! И вот уже колышутся высокие травы, а из них выглядывают цветы. Набухает соком и шумит под ветром листва. Галдят кедровки, щебечут вездесущие синицы, и даже кукует кукушка. С реки то и дело перед плотом взлетают утки, каждая по-своему. Зоркие крохали, издали увидев людей, с шумом бьют крыльями о воду и, все ускоряя разгон и набирая высоту, уносятся далеко вперед. Маленькие чирки, как стайка воробьев, мгновенно срываются с воды и, перелетев через плот, с шумом садятся на воду в каком-нибудь десятке метров от него. Осторожные гуси, один из которых всегда стоит на страже, снимаются с воды или с берега загодя и, описав большой круг, садятся где-то за видимым горизонтом. Нередко видны и сидящие на берегу парами лебеди, но они не подпускают близко и их не удается сфотографировать.
Однажды стоявший впереди на руле Игнатьев вдруг вскричал: «Гляди-ка, никак сохатый плывет!» Действительно, метрах в трехстах от плота большую реку переплывала лосиха. Присмотревшись, они увидели, что лосиха не одна: рядом темнела голова миленького лосенка. Мать плыла выше по течению, чтобы лосенка in- так сильно сносило водой. Однако сосунок все же не поспевал за быстро плывущим громадным животным и, отставая, темнел миленьким пятнышком на воде. Лосиха увидела плот и людей на нем, решительно повернула назад, быстро выплыла на мелководье и, подталкивая лосенка мордой, быстро скрылась в густом пойменном тальнике.
Тем временем мимо медленно и плавно проплывали заросшие мчим острова, голые галечниковые косы и крутые скалы, из которых нужно было брать образцы пород. Вскоре, однако, обнаружилось главное неудобство плавания на плоту: приставать к берегу не таком громоздком и тяжелом сооружении было совсем не просто. Плот сносило вниз течением, и потом нужно было долго с молотком и руке брести по воде к тому месту, откуда надо взять образец. После этого приходилось долго биться, чтобы столкнуть плот в воду it вывести его на фарватер. Стало ясно, что сплав грозит затянуться более чем втрое, если не отказаться от частого осмотра обнажений.
К счастью, уже на третий день плавания на берегу показалась якутская юрта, близ которой лежал выдолбленный из одного ствола челн. После долгих уговоров хозяин юрты согласился отдать свою долбленку за деньги, табак, порох и дробь. С этого времени плавание пошло гораздо успешнее. Завидев издали скальное обнажение, Цареградский брал молоток и ружье, садился в верткую лодочку и обгонял медленно идущий плот. Осмотрев то, что было нужно, замерив горным компасом залегание пород и взяв образцы, он быстро догонял ушедший вперед плот и там уже записывал все виденное. Таким образом, геологические наблюдения уже не зависели от медленного движения плота, и плавание сильно ускорилось. Теперь плот приставал к берегу только ночью.
Буюнда, как и Талая, не давала никаких признаков золота в русловых пробах. Вместе с тем здесь были распространены такие же по возрасту и виду глинистые сланцы и песчаники, как и на среднекане. Так, в двух обнажениях удалось найти отпечатки триасовых моллюсков рода «псевдомонотис». Это доказывало, что триасовое море когда-то охватывало и бассейн современной Буюнды. Из нахождения ископаемых раковин вытекало еще одно важное следствие: золотые россыпи и золотоносные жилы не являются непременным спутником сланцев и песчаников триасовой формации.
Кстати, долгое плавание по широкой и живописной долине буюнды позволило Цареградскому сделать еще один интересный вывод, тоже отрицательного характера. Нанеся на маршрутную карту встретившийся небольшой гранитный массив, он отметил, что эти породы резко отличаются от гранитов Верхнетальского массива и что вокруг также нет ни малейших признаков золотоносности. Итак, пока все встреченные на Колыме типы гранитов как будто бы не сопровождались золотым оруденением.
