У истоков Черноморского флота России. Азовская флотилия Екатерины II в борьбе за Крым и в создании Черноморского флота (1768 — 1783 гг.) - [6]
Таким образом, толкая турок на превентивную войну против России, французская дипломатия рассчитывала достичь сразу нескольких целей. Главная из них заключалась в общем ослаблении Российской империи, находившейся, по мнению Парижа, пока не в самом блестящем состоянии, что сразу же парализовало бы ее активность в Европе. В частности, в инструкциях, направленных французскому послу в Константинополе Ш.Г. Верженну, присутствовали следующие слова: «На севере готовится Лига, могущая стать опасной для Франции. Самым надежным средством перечеркнуть этот проект, а может быть, и свалить с захваченного престола узурпаторшу Екатерину явилось бы вовлечение ее в войну. Лишь турки могут оказать нам эту услугу (курсив наш. — Авт.)»>{28}и «Единственной целью ваших усилий должно быть вовлечение турок в войну».>{29} За этим, но мнению Франции, неизбежно должны были разрешиться и остальные задачи: отказ ослабленной России как от выхода на Черное море, так и от позиций в Польше, которые она столь серьезно укрепила в 1760-х гг. После чего Париж просто неминуемо возвращает утраченные позиции в Варшаве.
Наконец, была и еще одна цель, преследование которой заставило Францию толкнуть турок на войну с Россией, несмотря на понимание серьезности проблем, вставших перед Османской империей. Речь идет о стремлении овладеть Египтом, находившимся в вассальной зависимости от Константинополя. По мнению герцога Э.-Ф. Шуазеля и его окружения, русско-турецкая война как раз и давала возможность Франции захватить Египет мирным путем. Война должна была истощить силы России и Турции, и турки, в благодарность за помощь, могли бы если не совсем передать Египет Людовику XV, то, по крайней мере, предоставить там большие привилегии французскому капиталу.>{30}
Приобрести Египет или сделать его финансово зависимым от Франции стало вопросом престижа для Людовика XV с 1763 г. «В глазах версальского кабинета Египет был новым полем битвы против Англии; в случае занятия его нашими моряками или при организации прохождения через него наших караванов, Египет должен был компенсировать потерю Канады или, по крайней мере, открыть прямой путь в сорок восемь дней из Марселя в Бомбей»,>{31} — писал Пэнго, биограф Э.-Ф. Шуазеля.
Вот почему Франция столь откровенно толкала Константинополь на войну с Россией, причем, что особенно важно, ни до, ни после ее начала совершенно не скрывала своей роли в организации этого конфликта. Так, еще в 1765 г. французскому послу в Константинополе Ш.Г. Верженну удалось добиться смены рейс-эфенди и великого везира, попавших под влияние русского резидента в Турции A.M. Обрескова. Затем Эннен, французский агент в Польше, открыто восторгался Ш.Г. Верженном, интриговавшим против России в Константинополе: «Доверие дивана не изменилось, и Ш.Г. Верженн, когда ему было дано разрешение ввести турок в игру, в войну, для которой подали повод польские дела, — выполнил полученные им приказы, не компрометируя себя, не беря на себя ручательства за события, которые оказались такими, как он и предвидел».>{32} Ну и наконец, в 1772 г. во время беседы русского посла в Париже Н.К. Хотинского с новым главой французской дипломатии герцогом д'Эгильоном последовало признание последнего: «Как вы хотите, чтобы (мы. — Авт.) подали (Турции. — Авт.) такой совет (речь идет о совете туркам быть более склонными к примирению. — Авт.), когда ведь мы сами подтолкнули турок начать войну».>{33}
Еще одним противником России в этот период являлась Австрия. Она также не желала выхода и утверждения Российской империи в Черноморском регионе и была не в восторге от усиления международного влияния России, но занимала более осторожную позицию, выжидая дальнейшего развития событий.>{34}>,[5] Кроме того, Франция и Австрия еще с 1756 г. находились в союзнических отношениях, составив так называемый Южный союз.
Что касается Пруссии, то она была очень сильно ослаблена Семилетней войной, и Берлин теперь был заинтересован в поддержке Петербурга, видя в этом средство осуществления своих территориальных притязаний по отношению к Польше. К тому же в 1764 г. между Россией и Пруссией был заключен союзный договор, серьезно сковавший Австрию и Францию. Тем не менее, и Фридрих II был далеко не в восторге от войны России и Турции. Союзник поневоле, прусский король занимал двусмысленную позицию. Помогать Екатерине он не желал и писал своему брату Генриху: «Россия — страшное могущество, от которого через полвека будет трепетать вся Европа».>{35} К тому же Фридрих откровенно опасался Екатерины II как искусного дипломата: «Боюсь, чтобы меня не стали доить как корову» в обмен «на изящный комплимент и соболью шубу».
