Тюрьма особого назначения - [2]

Окончательно убедившись, что его странный попутчик, то есть я, действительно очухался, начальник стройуправления Бобовкин, а именно так он представился, войдя в купе вчера вечером, сел к столику. Налил из початой бутылки «Нарзана» полстакана и залпом осушил его. А потом уставился в мутно-грязное окно, за которым медленно проплывали чахлые огороды и кособокие сараи.

— Вологда... — пробормотал себе под нос строитель, надув и без того толстые губы. — Сколько лет я здесь не был? Десять? Нет, пожалуй, все одиннадцать. Целая вечность...

Я принялся одеваться. Вагон слегка потряхивало, когда он проходил рельсовые стыки, которых по мере приближения к вокзалу становилось все больше.

Едва я закончил с одеванием, время от времени ловя на себе любопытные взгляды попутчика, поезд, несколько раз дернувшись, остановился возле перрона.

— Похоже, приехали! — Бобовкин встал, расправил широкие плечи и как-то загадочно улыбнулся своему отражению в зеркале на двери купе. Потом достал из пузатого кожаного портфеля синий флакон туалетной воды «Давидофф», побрызгал им на лысину, заботливо пригладив ладонью жалкие остатки волос на затылке, и добавил:

— Что называется, с корабля — на бал! Ладно, желаю вам, батюшка, успехов на вашем невидимом фронте!

Затем толстяк убрал флакон обратно в портфель, снял с вешалки свой пиджак и открыл дверь купе. Несколько пассажиров нашего вагона стояли возле окна и махали руками дожидавшимся их на перроне встречающим. Бобовкин еще раз кивнул мне и метнулся к правому тамбуру. А я снова приоткрыл дверь купе и оказался один на один со своим собственным отражением.

Из зеркала на меня взирал высокий, крепко сложенный мужчина, чей возраст было трудно определить из-за окладистой черной бороды. Может, тридцать пять, а может, и все пятьдесят... Он был облачен в темную рясу священника, а на его груди, в свете проникающих сквозь окно купе ярких солнечных лучей, сиял большой серебряный крест.

— Добро пожаловать в неизвестность, отец Павел, — прошептал я сам себе перед тем, как взять чемодан и выйти на перрон вологодского железнодорожного вокзала.

Встречающих меня бравых парней, стоящих возле запаркованного на привокзальной площади бежевого микроавтобуса «додж», я заметил сразу. Высокие, широкоплечие, с хмурыми взглядами. Именно такими я себе и представлял бойцов элитного охранного подразделения «Кедр». В том месте, в котором они работали, были необходимы железные нервы, физическая сила и отсутствие каких бы то ни было эмоций.

Я подождал, пока меня тоже заметят, и, подхватив свой объемистый чемодан, направился им навстречу. Спустя несколько секунд крепкая жилистая рука мягко, но настойчиво отобрала у меня багаж, а тихий, с хрипотцой, голос вкрадчиво произнес:

— Отец Павел?

— Да. — Я пристально посмотрел на парня в камуфляжной форме.

— Как доехали? — вежливо поинтересовался «кедровец».

— Нормально, только в поезде очень душно, — ответил я и направился к микроавтобусу.

— Командир ждет вас, — сказал парень, обгоняя меня и первым подходя к автобусу, возле которого стоял еще один молодой, крепкого сложения парень в камуфляже и мужчина лет сорока в штатском костюме.

— Майор Сименко, — сухо представился мужчина. — Начальник охраны объекта, в который вы направляетесь.

— Отец Павел, — так же сухо отозвался я. Боковая дверь плавно отъехала в сторону. Я чуть подтянул вверх полу своего черного одеяния, нырнул внутрь салона и сел на одиночное место возле окна. У меня не было особого желания в течение предстоящей дороги вести с кем бы то ни было из «кедров» душеспасительные беседы. Думаю, и они в этом не особенно нуждались. Бежевый «додж» чуть слышно заурчал двигателем и плавно тронулся с места, развернувшись на площади и затем быстро оставляя позади себя обшарпанное здание вологодского железнодорожного вокзала. Я смотрел на проносящиеся мимо постройки и думал о предстоящей мне через каких-нибудь два с половиной часа встрече с полковником Карповым... В мрачном замкнутом мире, в котором он является полновластным хозяином, к новичкам относятся с большим недоверием. А посему в ближайшее время мне вряд ли стоит надеяться на что-то большее, чем натянутая улыбка в лицо и острый, пронзительный взгляд в спину. И это в лучшем случае...

Микроавтобус, покинув пределы города, выехал на прямую, как лента, дорогу и прибавил скорость. Видя, как мои сопровождающие пытаются поудобнее устроиться в креслах, откидывая спинки, я поинтересовался, не обращаясь конкретно к кому-то из них:

— Сколько нам ехать?

— Двести километров, если считать от вокзала, — ответил майор Сименко, сидящий ко мне ближе остальных. — Часа три, не меньше...

Про себя я отметил, что «додж», резво летящий по шоссе, двигался со скоростью не менее ста двадцати километров в час. И, словно прочитав мои мысли, майор уточнил:

— По бетонке около ста двадцати километров, остальное — по лесной грунтовке. Там особенно не разгонишься. А вы надолго к нам? — неожиданно переменил он тему и, обернувшись вполоборота, с интересом заглянул мне в глаза.

— На все воля Божья. Может, на год, а может, и навсегда. Кто знает?..