Тюремные дневники, или Письма к жене - [41]
Через час Вася с триумфом возвращается.
— Ну, и как?
— Да всего только три вопроса и задали! Мы же видим, говорят, что Вы нормальный человек!
— Что за вопросы?
— Писался ли я в детстве по ночам? — Писался! — Какой сегодня день? — Кажется, среда? — Который сейчас час? — Не знаю. У нас в хате часы при шмоне отмели!
Мне сразу почему-то вспомнился Мандельштам:
(Как известно, именно такой ответ на подобный вопрос дал поэт.
Батюшков в аналогичной ситуации. Жаль, что Вася не поэт. «Здесь», в тюрьме «Матросская тишина», этот ответ был бы более, чем уместен…)
Р.S. Кстати, Андрея, Витиного подельника из хаты сверху отправили, оказывается, не на Пресню, а на 4-й спец. Все! Пиздец!
«Замуровали, демоны!» Витя, конечно, расстроен, хотя и не показывает виду. Самого его пока еще не трогают. Пока! Посмотрим, что будет после праздников.
1 мая, четверг
Костина черная полоса продолжается. Вообще, с заездом в соседнюю хату вора, удачи, похоже, всем нам больше не видать. (Одно из любимых Витиных выражений.) По крайней мере, сегодняшняя ночь — это было нечто!
Малявы («мульки») и грузы («кишки» — длинные такие колбасы) шли непрерывным потоком и чуть ли уже не целыми пудами и километрами. В камере суета, неразбериха; Вася сидит за столом, в очередной раз что-то «кушает» и всем мешает; в стены, пол и потолок постоянно долбят и колотят; откуда-то издалека, из темноты несутся ни на секунду не смолкающие рев, вопли и дикие крики: «Два! — три! — три!!
Два! — три! — четыре!!», сливающиеся временами в какой-то один непрерывный вой!.. Наверное, именно так воют души погибших грешников в аду. Да и вообще… «Ночь была адская. Волки выли вдали целою стаей…» (Н.В. Гоголь. «Вий». Полумертвого от страха Хому Брута ведут в церковь на его третье и последнее рандеву с мертвой панночкой.)
Витя с Костей буквально сбились с ног. В довершение ко всему, уже под утро произошло нечто уж совсем неслыханное! Прошла малява, написанная не нами, но от нашего имени (от хаты 234). Это уже серьезно! Это вообще, блядь, здорово смахивает на какую-то подставу или даже провокацию! (Непонятно только, кем и с какой целью устроенную?)
«Ты с таким когда-нибудь раньше сталкивался?» — несколько обеспокоенно спрашивает у Вити Костя. — «Я еще и не с таким сталкивался! — мрачно отвечает ему Витя. — Надо срочно отписывать и поляну пробивать».
«Отписывали» и «пробивали» они почти до самого обеда, так ничего в итоге и не «пробили» и легли спать усталые, злые и голодные.
(«Давай, вась, хоть перекусим на скоряк!» — «Да какой там перекусим!
И так, в натуре, спать уже почти некогда!»)
«Вам обед брать?» — каким-то вкрадчиво-елейным голоском спрашивает у Вити Вася. (Чего это он?) — «Нет».
Дело в том, что когда есть «продукты быстрого приготовления» — супы, каши, вермишель и пр., то тюремный обед у нас в хате почти никто не ест. (Кроме меня и Васи. Я — желудок берегу, Вася же…
Впрочем, не важно.) Все ведь обычно в это время спят, отдыхают после бессонной трудовой ночи. А разогревать потом эту баланду кипятильником… Да затем еще этот кипятильник отмывать… В общем, проще суп вермишелевый в стакане запарить. Да и вкуснее!
Вася же свой обед кушает всегда. Даже, если накануне ночью он и не «отдыхал» (вот как сегодня). Он как-то удивительно быстро перезнакомился за это время уже со всеми баландерами, со всеми теперь здоровается за руку и знает их по именам. («Привет, Петь! Что там у нас сегодня?.. Щи? Ну, давай, щи! Мою порцию. Сделай там погуще…»)
В свою очередь, сами баландеры тоже прекрасно знают теперь как и самого Васю, так и «Васину шленку», и особую «Васину порцию». Так что сразу же и без лишних разговоров накладывают в эту «Васину шленку» его знаменитую, «Васину порцию» погуще, даже, если самого многоуважаемого Василия Борисовича и нет в этот момент в камере.
(Скажем, он ушел на вызов.) Порция эта… Впрочем, не важно.
Итак, Костя с Витей укрываются одеялами и мгновенно засыпают.
(Андрей лег чуть раньше, а Цыган, как я тебе раньше писал, вообще спит практически постоянно. Бодрствуем днем обычно только мы с Васей.)
Приносят обед. Горох! Ну, конечно, — 1-ое Мая! Праздник!
(Ага-а!.. Все ясно! Ай да Вася! Теперь понятно, что он там юлил.
«Вам брать?..» Небось, еще вчера знал, что сегодня горох будет!)
Вася, как обычно, до краев наполняет свою большую миску («Васину шленку») и в нерешительности обращается ко мне: «Остальным будем брать?» (Другими словами: «Можно я еще и вторую большую миску гороха съем?») — «Конечно! Горох берем на всех!» (Т. е., «нет, нельзя!») — «Да я почему спрашиваю? Все же, вроде, отказались?.. Опять выливать придется!» («Опять»! Когда это, спрашивается, мы в последний раз хоть что-нибудь выливали?!) — «Ничего. Выльем в крайнем случае».
Вася тайком разочарованно вздыхает, забирает у баландера вторую большую миску с горохом (нашу общую) и отходит от кормушки. Кормушка захлопывается. (На второе сегодня — сечка с вискасом. Ее даже Вася не ест. Ну, ест только изредка…)
Я убираю со стола свои бумаги и расстилаю газету. Вася мгновенно режет хлеб, чистит лук, чеснок, и мы с ним, не торопясь, обедаем.
Хотите заглянуть в душу любимого человека? Решитесь? Или вы в нем сомневаетесь? Вы получаете полную власть над женщиной, о которой вы давно и безнадежно мечтаете. Как вы ее используете, эту власть?.. Вам предлагают продать душу дьяволу. Вы же не верите ни в черта, ни в Бога, почему нет? Не испугаетесь?.. Прочтите эту книгу, и вы узнаете, как поступили герои. А потом спросите себя: а как поступили бы вы сами? На их месте? Сразу скажу, перед вами чисто художественное произведение.
Автор отсидел 4 года в федеральной спецтюрьме ИЗ 991, самом мрачном и загадочном "учреждении" современной России. Маньяки, киллеры, руководители ОПГ, воры в законе…Сижу в карцере… Итак, с чего всё начиналось, тем же самым всё и заканчивается: карцером. В карцере я написал первые листки этих заметок, в карцере же напишу, по всей видимости, и последние. Круг замкнулся.
Новая книга знаменитого основателя МММ Сергея Мавроди первоначально называлась «Сын Люцифера». Люцифер на конкретных, живых примерах показывает ему силу и слабость человеческую, ставя конкретных, живых людей в ситуации, когда им приходится делать выбор. Цель книги показать: мы иные, не совсем такие, какими себя представляем. Просто обычный человек редко оказывается в необычных ситуациях, и в этом его счастье.По нашей информации, на издательство оказывалось беспрецедентное давление со стороны и властей, и церкви, с тем чтобы книга не была издана.
МММ… Три прекрасные, эфемерные, словно случайно залетевшие сюда из другого мира, бабочки в логотипе и строчка из стихотворения Тарковского как девиз: «Из тени в свет перелетая…»Всего за полгода работы: 15 миллионов вкладчиков; треть бюджета страны; выручка $50 млн. в день только по Москве; деньги, считаемые комнатами (!); рост цен на акции в 127 раз; бушующие стотысячные толпы на площадях и пр. и пр.И за всем этим стоял всего один человек… Всего только один!Война этого человека против системы — против государства, против продажных и насквозь коррумпированных спецслужб, против олигархов, против группировок, против мафии, против всех и вся!Не случайно эта история до сих пор будоражит умы.И не случайно по ней снят сейчас художественный фильм «ПираМММида» (права на прокат которого приобретены, кстати сказать, Universal Pictures International)
Эта книга — типичный пример биографической прозы, и в ней нет ничего выдуманного. Это исповедь бывшего заключенного, 20 лет проведшего в самых жестоких украинских исправительных колониях, испытавшего самые страшные пытки. Но автор не сломался, он остался человечным и благородным, со своими понятиями о чести, достоинстве и справедливости. И книгу он написал прежде всего для того, чтобы рассказать, каким издевательствам подвергаются заключенные, прекратить пытки и привлечь виновных к ответственности.
Кшиштоф Занусси (род. в 1939 г.) — выдающийся польский режиссер, сценарист и писатель, лауреат многих кинофестивалей, обладатель многочисленных призов, среди которых — премия им. Параджанова «За вклад в мировой кинематограф» Ереванского международного кинофестиваля (2005). В издательстве «Фолио» увидели свет книги К. Занусси «Час помирати» (2013), «Стратегії життя, або Як з’їсти тістечко і далі його мати» (2015), «Страта двійника» (2016). «Императив. Беседы в Лясках» — это не только воспоминания выдающегося режиссера о жизни и творчестве, о людях, с которыми он встречался, о важнейших событиях, свидетелем которых он был.
Часто, когда мы изучаем историю и вообще хоть что-то узнаем о женщинах, которые в ней участвовали, их описывают как милых, приличных и скучных паинек. Такое ощущение, что они всю жизнь только и делают, что направляют свой грустный, но прекрасный взор на свое блестящее будущее. Но в этой книге паинек вы не найдете. 100 настоящих хулиганок, которые плевали на правила и мнение других людей и меняли мир. Некоторых из них вы уже наверняка знаете (но много чего о них не слышали), а другие пока не пробились в учебники по истории.
«Пазл Горенштейна», который собрал для нас Юрий Векслер, отвечает на многие вопросы о «Достоевском XX века» и оставляет мучительное желание читать Горенштейна и о Горенштейне еще. В этой книге впервые в России публикуются документы, связанные с творческими отношениями Горенштейна и Андрея Тарковского, полемика с Григорием Померанцем и несколько эссе, статьи Ефима Эткинда и других авторов, интервью Джону Глэду, Виктору Ерофееву и т.д. Кроме того, в книгу включены воспоминания самого Фридриха Горенштейна, а также мемуары Андрея Кончаловского, Марка Розовского, Паолы Волковой и многих других.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Это была сенсационная находка: в конце Второй мировой войны американский военный юрист Бенджамин Ференц обнаружил тщательно заархивированные подробные отчеты об убийствах, совершавшихся специальными командами – айнзацгруппами СС. Обнаруживший документы Бен Ференц стал главным обвинителем в судебном процессе в Нюрнберге, рассмотревшем самые массовые убийства в истории человечества. Представшим перед судом старшим офицерам СС были предъявлены обвинения в систематическом уничтожении более 1 млн человек, главным образом на оккупированной нацистами территории СССР.
Монография посвящена жизни берлинских семей среднего класса в 1933–1945 годы. Насколько семейная жизнь как «последняя крепость» испытала влияние национал-социализма, как нацистский режим стремился унифицировать и консолидировать общество, вторгнуться в самые приватные сферы человеческой жизни, почему современники считали свою жизнь «обычной», — на все эти вопросы автор дает ответы, основываясь прежде всего на первоисточниках: материалах берлинских архивов, воспоминаниях и интервью со старыми берлинцами.