Тысячелетие России. Тайны Рюрикова Дома - [110]

Но старый гетман истолковал это по-своему: им пренебрегли как гетманом, несмотря на двадцатилетнюю верную службу. Наверное, он также подумал, что отправки на почетную пенсию не будет и его ждет судьба Самойловича — Сибирь.

«Историк и исследователь» О. Бузина написал об вынужденном отречении в 1763 г. Кирилла Разумовского от гетманского титула в обмен на звание генерал-фельдмаршала[119] как о «гениальной капитуляции», как о «красивой сдаче». Но это, конечно, все ерунда.

А вот Иван Степанович Мазепа, практически стоя одной ногой в могиле, действительно «уважать себя заставил»…

* * *

…24 октября 1708 г. — aleajactaest! — гетман И.С. Мазепа отправился с некоторой частью казаков по направлению к Новгород-Северскому, на соединение со шведским королем, чем навел панику на всю царскую верхушку, включая и самого самодержца. Поначалу Петр Алексеевич не мог поверить в измену гетмана.

Правда, паника эта длилась недолго. Уже 28 октября 1708 г., «переварив» полученную весть, царь пишет светлейшему князю: «Мы получили письмо ваше о не чаянном никогда злом случае измены гетманской с великим удивлением. Надлежит трудиться, как бы тому злу забежать и не допустить войску казацкому переправляться через реку Десну по прелести гетманской: немедленно пошли к тем местам, где они, несколько полков драгун, которые бы им помешали. А полковников и старшину вели сколько возможно ласково призывать и говорить им, чтоб они тотчас ехали сюда для избрания нового гетмана. А буде полковник миргородский где поблизости обретается, то прикажи его, сыскав, к нам прислать, обнадежа его милостию нашею, потому что он великий был неприятель Мазепе. И вы немедленно приезжайте».

А в Петербург Петр отправляет другое письмо: «Хотя противно совести моей, чтоб против добрых от вас вестей к вам нечто худое писать, однако ж нужда повелевает являти, что учинил новый Иуда Мазепа, ибо, 21 год быв в верности мне, ныне при гробе стал изменник и предатель своего народа. Правда, хотя сие дело худо, однако ж не токмо он с совету всех, но из пяти персон сие зло учинил, что, услышав, здешний народ со слезами богу жалуются на него и неописанно злобствуют, понеже, как слышим, кроме бога житие его было. Итако надежда в бозе, что он себе зло вяще исходатайствовал (чему пособит кровь Самуилова), нежель тому, кому хотел».

31 октября российские войска под командованием светлейшего князя Меншикова в двухчасовом штурме овладели гетманской столицей — Батурином, чем во многом предопределили исход кампании 1708—1709 гг., да и Северной войны вообще. Но дело было не только в военном аспекте.

На прошедшей в 90-х годах пришлого века конференции историков России и Украины российский историк Г. Санин заявил: «…Украинская автономия была тем более нужна в начальный (до Полтавы) период Северной войны, когда необходимо было сосредоточить внимание и силы на севере. И.С. Мазепа пользовался очень широкой, практически неограниченной властью и правами. Его измена дала толчок к угасанию украинской государственности. Угасание это было длительным процессом, связанным, в первую очередь, с продвижением границ России к Черному морю, присоединением Крыма и отражением попыток Османской империи захватить украинские земли»[120].

При всем уважении к господину историку следует сразу заметить, что его выводы наталкиваются, как минимум, на два видимых возражения. Во-первых, власть гетмана отнюдь не была «неограниченной»: за каждым шагом гетмана шла слежка и контроль, контроль и слежка. Гетман должен был опираться на подписанные «Коломацкие статьи», по которым даже явных политических врагов ему нужно было отправлять в Москву на правеж.

Во-вторых, по Санину, измена Мазепы привела к упразднению Гетманщины — однако все факты говорят об обратном: именно негаданное выступление гетмана заставило царя пересмотреть свою малороссийскую политику. Петр призывает своих подчиненных вести себя с малороссиянами «ласково», обещать им золотые горы, снижение налогов, выборы нового гетмана. Новым ставленником на этой должности будет полковник Скоропадский — в то время как совсем недавно эту должность собирались вовсе упразднить (и она будет упразднена только в 1763 г.). Полковое деление и местное самоуправление также будет упразднено — но только в 1781 г. Петр и рад бы все упразднить одним махом, но для того ему надо открыться и показать, что Мазепа в своих обличительных филиппиках (или лучше сказать — «петриках») вскрыл его истинные замыслы. Потому и сам царь юлит, обещает, старается выглядеть лучше, чем он есть на самом деле — и это не смертельно, однако же больно бьет по самодержавным амбициям.

Тогда царь начинает мстить старому маразматику, который так некстати проявил упрямство и принципиальность. 9 ноября 1708 г., как сообщает «Журнал Петра Великого», «…персону (манекен) оного изменника Мазепы вынесли и, сняв кавалерию (знаки ордена), которая на ту персону была надета с бантом, оную персону бросили в палаческие руки, которую палач взял и прицепил за веревку, тащил по улице и по площади даже до виселицы и потом повесил».

Тут надо напомнить, что орден гетман получил за Крымские и Азовские походы, а потому аннулировать награждение орденским знаком Петр мог — но не мог отменить деяний гетманских. Разве что начать снова платить крымские «поминки»…