Тысяча огней - [60]

Фаворитки встретили нас молча, они ни разу не улыбнулись, даже когда мы стали их снимать вблизи крупным планом. У всех пяти на лицах лежал густой слой желтой краски, а нос и глаза были еще обведены красными и голубыми полосами. Чтобы снять этот весьма своеобразный грим, мы поставили кинокамеру буквально в нескольких сантиметрах от пяти любимых жен богатого араба. Но даже теперь женщины смотрели куда-то вдаль, улыбаясь натянутой, вымученной улыбкой.

Их муж и повелитель был счастлив, что его жены произвели на нас столь сильное впечатление; он стал с пафосом рассказывать через переводчика:

— Понимаете, я предпочитаю их всем остальным женам не потому, что они самые красивые, а потому, что это женщины из кочевых племен фульбе и туарегов. Они привыкли кочевать по бесконечной пустыне, свободно переезжать с места на место. И только из огромной любви ко мне они согласились навсегда поселиться в стенах моего дворца. Ведь женщины кочевых племен обычно отказываются жить в гареме. А эти пять добровольно согласились пожертвовать своей свободой. Поэтому я и считаю их своими «избранными женами».

* * *

Когда мы покидали Зиндер, в ушах у нас все еще звучала песня в честь любимицы султана, а перед глазами стояли бесстрастные лица пяти «избранных жен» богатого скотовода. И хотя в обоих гаремах царила поистине идиллическая атмосфера, за всем этим крылась трагическая реальность. Если даже полигамия и имеет преимущества, которые так красочно расписывал султан, и если ее отмена наверняка сопряжена с большими трудностями, она все же остается наследием прошлого, тех времен, когда женщины были предметом купли и продажи наравне с домашним скотом.

— Женщнны-фульбе были проданы этому скотоводу из Зиндера еще совсем девочками, — говорит наш мудрый проводник Геремедин, когда речь заходит о полигамии. Помолчав, он добавляет: — А вы заметили, что у трех женщин-туарегов очень темная кожа. Значит, они родились от брака туарега с нигерийской иклан. А туареги не любят своих слишком темных дочерей. Наверно, и этих женщин продали богатому арабу совсем юными.

Проблема полигамии весьма актуальна для Африки, и едва об этом заходил разговор, мнения разделялись.

Одни — а их было большинство — утверждали, что это большое зло; другие говорили, что для африканцев это благо. Нет, это зло, но невозможно так сразу изменить сложившийся веками обычай, доказывали третьи.

— Знаешь, где полигамия пришла в полный упадок? — сказал мне в Бобо-Диулассо один венецианец, владелец ресторана.

— Где?

— Там, где начинают продавать тракторы.

— Тракторы?

— Да, там, где африканцы могут их купить в рассрочку, полигамия утрачивает свое значение. Крестьяне Верхней Вольты обнаружили, что один трактор потребляет меньше, а производит куда больше, чем десять женщин, которые работают в поле от зари до зари.

Это была, конечно, одна из острот тех местных европейцев, которые испытывают к Африке и африканцам противоречивое чувство любви и пренебрежения. Но доля истины в этой шутке о тракторе была. Я сам убедился, что полигамия служит скорее практическим хозяйственным целям, и ее не следует объяснять ненасытной сексуальностью мужчин-африканцев, стремящихся каждую ночь проводить с новой женой. Полигамия — это прежде всего выражение насущной необходимости для мужчины иметь постоянную помощь в сельскохозяйственных работах от своих жен-рабынь. Они же обязаны вести хозяйство и поддерживать в доме чистоту. В двух гаремах, которые мы видели в Зиндере, у каждой жены были свои строго определенные обязанности. Одни отвечали за уборку комнат, другие — за приготовление еды, третьи — за шитье, четвертые ухаживали за детьми.

А самым крепким и здоровым приходилось доставать воду из колодцев и работать в поле. Для этих жен жизнь мало чем отличалась от жизни вьючных животных.

Своеобразное право первой ночи

Наиболее ярким воспоминанием о тяжелом положении африканских женщин осталось для меня посещение гаремов народа кирди в северном Камеруне, в горах Капсики[27].

Согласно закону, если кирди, безразлично мужчины или женщины, спустятся в долину голые, любой может избить их палкой.

Власти Камеруна не хотят, чтобы эти «варвары» показывались в селениях или на дорогах.

«У иностранцев может сложиться впечатление, что Камерун на целый век отстает в своем развитии от других африканских стран. А потому либо кирди будут соблюдать современные нравы и обычаи и носить одежду, либо пусть навсегда остаются в своих горах».

Кирди предпочитают второе. Они никогда не согласятся надеть не то что платье, но даже повязку. Женщины и мужчины лишь тогда достойны уважения, если они ходят абсолютно нагими. В этом твердо убеждены все кирди.

Тот, кто хочет увидеть и узнать их получше, должны поступить, как и мы — расстаться с джипом, найти гида и подняться на скалистые отроги Центрального массив, Капсики.

Обычно дома кирди гнездятся на самых вершинах гор. Таким образом, любое нападение врагов не застанет их врасплох. Загнанные ныне в горы, кирди прежде были полновластными хозяевами всего северного Камеруна. Они укрылись в горах, когда воины-мусульмане вторглись в эти районы, чтобы поработить все местные племена и использовать их как «сырье» в торговле рабами с Северной Африкой и Аравией.