Тысяча миль в поисках души - [12]

— Джек! Что они сделали с тобой?! — кричала Жаклин. Ее колени, руки, щеки были в крови. Красным, студенистым были обрызганы сиденья и стенки автомобиля. В панике, не сознавая, что она делает, миссис Кеннеди вскочила на ноги и упала на багажник рванувшегося лимузина. Она скатилась бы на мостовую, если бы подоспевший агент Хилл не втолкнул ее в машину.

Раньше других в автомобиле вице-президента пришел в себя агент Янгблад. Он схватил Джонсона за плечи, опрокинул его на пол и прикрыл его своим телом. Выли сирены. По улицам бежали люди. Бились в истерике женщины…

На огромной скорости машина президента въехала в ворота Парклендского госпиталя и резко остановилась. С автоматами в руках агенты ворвались в приемную, затолкали всех присутствовавших там в другую комнату и заперли их на ключ. Президента положили на носилки. Примчалась машина с фоторепортерами. Агент Хилл снял свой пиджак и накрыл им окровавленную голову и грудь Кеннеди.

Через минуту над умирающим президентом склонились врачи. Лицо его было пепельно-серым, глаза открыты. Маленькое отверстие зияло на горле чуть ниже адамова яблока. Огромная рана была открыта с правой стороны головы.

В госпитале агенты охраны узнали, что на одной из улиц Далласа кто-то убил полицейского Типпита. Вице-президент Джонсон возвращался из госпиталя на аэродром «Поле любви» в закрытой машине. Подчинившись приказу агентов, он сидел на полу автомобиля. Вскоре на аэродром в санитарной машине был доставлен гроб с телом покойного президента.

Перед этим сотрудникам и охранникам Белого дома пришлось выдержать почти часовую перепалку с важным медицинским чиновником Далласа, который, ссылаясь на закон, требовал вскрытия трупа на месте. В помощь себе он кликнул городских полицейских и те, положив руки на кобуры пистолетов, не позволяли вынести гроб из дверей госпиталя. В конце концов дело дошло до рукопашной схватки, в которой победили лучше тренированные охранники бывшего президента.

С большим трудом агенты внесли гроб в узкую дверь самолета. За 11 минут до отлета, приняв присягу перед рыдающей судьей Сарой Хьюз, Линдон Джонсон стал тридцать шестым президентом Соединенных Штатов Америки.

В 6 часов вечера 22 ноября 1963 года президентский самолет «Военно-воздушные силы 1» приземлился на военном аэродроме под Вашингтоном, откуда 31 час назад Джон Кеннеди отправился в свою последнюю поездку по стране.

Не прошло и суток, как на глазах у миллионов американцев, припавших к телевизорам, был убит Освальд, обвиненный в покушении на президента. Выстрел, прозвучавший в коридоре тюрьмы, как бы подвел черту под кровавым итогом года.

В те дни многие американцы оглянулись назад и содрогнулись при виде крови и трупов, оставленных нацией на ее пути от первых поселенцев до сегодняшних дней. У многих впервые вырвался крик ужаса. Писатель Ричард Старнес говорил: «Наш авторитет цивилизованной нации, конечно, ставится сейчас под сомнение во всем мире. Мы недостаточно зрелый народ. Мы посылаем умирать наших лучших молодых людей на чужеземные берега и в чужеземные джунгли; мы допускаем, чтобы наши близкие десятками тысяч гибли на наших дорогах; наше телевидение, которое превратилось в своего рода средство массового гипноза, с одинаковым усердием рекламирует мыло и насилие; мы воспитываем наших детей на жестоких играх в полицейских и воров и до самого последнего времени не разъяснили им, что убивают не всегда плохих людей.

Джон Кеннеди является примером. Он отнюдь не был, как хотели бы нас убедить в этом, домашним божеством. Это был человек со всеми его тщеславными помыслами и слабостями, но это был человек, которого наша страна не имела права столь безрассудно подвергать опасности.

Неужели низменные инстинкты мести и ненависти настолько овладели нами, что нет никакой надежды на спасение? Не ввергли ли мы самих себя в мрачную пучину насилия и отчаяния, которая поглотила столь многие древние цивилизации? Если мы действительно сделали это, то да поможет бог нашим бедным детям».

Гроб подняли и понесли к выходу. Оркестр заиграл «Салют командиру». Эта мелодия исполнялась для президента Кеннеди в последний раз. Жаклин, вспомнив, как мальчик любил играть с отцом в солдатики, сказала:

— Джон, можешь отдать честь и попрощаться с папой.

Маленькая правая ручка быстро скользнула вверх. Лицо Роберта Кеннеди, стоявшего рядом, исказилось от боли. На глаза всех присутствовавших навернулись слезы. Ни одно из впечатлений этого дня не врезалось в их память с такой силой, как этот салют маленького Джона. Г-жа Кеннеди, смотревшая прямо перед собой, не видела его. Но когда после ей показали фотографию, она была поражена. До этого мальчик отдавал честь очень комично: вместо правой он поднимал левую руку, делая при этом уморительную мину.

Но сейчас атмосфера и смысл этого дня, казалось, дошли до сознания сына президента. Он согнул руку точно по-военному. Его пальцы касались волос, левая рука была прижата к туловищу, плечи выпрямились. Вид этого трехлетнего мальчугана в коротких штанишках с голыми ножками, при тихих звуках траурной мелодии, напоминавшей об отце, который обожал его, был невыносим.