Тысяча мелких забот - [3]
И вдруг Сандро прорвало:
— А чего морочил голову, чего сразу не выдал?!
— Вах, вместо спасибо еще ругаешь? — поразился завхоз и передернул плечами. — Что за люди, прямо с ума сведут!
Еще не рассвело, а Сандро был уже на ногах. Быстро собрался в дорогу — надел высокие сапоги, свитер из толстой шерсти, подпоясался солдатским ремнем, нахлобучил сванскую войлочную шапку и сунул в карман тяжелый охотничий нож.
Он издали заметил ждавший его грузовик и ускорил шаг. Шофер Вануа спал, уронив голову на руль.
— Привет, Вано, — Сандро, улыбаясь, постучал по стеклу. — Давно ждешь?
— Привет. Почем я знаю, спал.
Сначала заехали за вещами Марго, Маквалы и Тины. Невыспавшиеся, с измятыми лицами — вредно, не привыкли так рано вставать, — они совсем не походили на себя — всегда оживленных, беспричинно смеявшихся.
Вануа забрался в кузов, Сандро подавал вещи. Потом заехали за вещами топографа. Тот их не задержал — ждал с чемоданом и свернутой постелью. И уже после этого отправились к Вануа в деревню Дигоми. Вануа не спеша, задумчиво бродил по дому, укладывая в чемодан вещи. Жена следовала за ним, о чем-то робко спрашивала, он отвечал небрежно. По всему, и как он двигался и как говорил, чувствовалось: Вануа единовластный хозяин в доме.
— Вано, бритву не забыл? — напомнила жена.
— Как я могу забыть, — буркнул Вануа, стряхивая с колен налипшую грязь.
Женщина счистила пятно с брюк и опять спросила озабоченно:
— Дать тебе с собой зеркало?
Вануа раздраженно передернул плечами.
— Еще чего, только зеркала там не хватает!
Путь от Мцхеты до Гори Сандро считал самым скучным отрезком дороги. Со скуки он то и дело закуривал и исподтишка наблюдал за Вануа, невольно улыбаясь — очень уж чудной был этот Вано из Дигоми, неторопливый и невозмутимый. Вряд ли хоть что-нибудь на свете вызвало б у него спешку или удивление. Вануа обладал завидным даром спать — не упуская ни минутки, раз двадцать — тридцать умудряясь соснуть хоть по пять минут, если ж удавалось, спал все двадцать четыре часа да еще с трудом продирал глаза. А проснувшись, потирал заспанное лицо ладонью, проверяя — как щетина. И хотя успел отрастить порядочное брюшко, все равно крепким человеком был дигомский Вануа, здоровяком.
Сандро вдруг заметил под деревом снег и обрадовался. Потом пятна снега замелькали чаще. И чем дальше отъезжали от Мцхеты, тем больше становилось снегу, а равнина за долгим подъемом после Гори вся белела от снега, только мокрое шоссе переливалось темной полосой.
До села, куда они направлялись, добирались мучительно долго, никак не могли отыскать его. Какой-то прохожий указал дорогу: проедете, говорит, километров пять и у станции свернете в горы. Битых два часа они не могли найти здание станции. Потом выяснилось: раз десять проезжали мимо, пока не узнали от насквозь промокшего мальчишки, что станция — это всего-навсего автобусная остановка, два столба, перекрытых бетоном. На проселок, ведущий к селу, они свернули уже в сумерках, и семь крутых километров грузовик одолевал с хрипом. Совсем стемнело, и валил снег, когда Сандро вылез из машины и пошел по безлюдному проулку. В одном доме светился огонек, Сандро позвал:
— Эй, эгей, хозяин!
Слишком уж громко получилось, даже неловко стало: чего разорался тут, в чужой деревне? Из дома не откликнулись, и он прошел к соседнему и опять громко позвал:
— Эй, эй, хозяин!
— Чего кричите, батоно, тут я, перед вами, — укоризненно сказал кто-то рядом.
Сандро даже вздрогнул от неожиданности и уставился на низенького человечка в двух шагах от себя.
Заложив большие пальцы за пояс, тот разглядывал Сандро.
— Послушайте, дорогой... Здравствуйте... Видите ли, нам комнаты надо снять для нашей экспедиции, мы из института географии, из академии... Завтра еще три девушки подъедут, нам две комнаты нужны.
— Две, говоришь?..
— Да, батоно...
— Две, две... — повторил задумчиво человечек. — Пожалуй, Эрасто сдаст...
Когда они подошли к машине, Вануа спал, пристроив голову на баранке. Сандро зло встряхнул его, и они поехали к дому Эрасто.
— Пожалуйста, — сказал Эрасто.
Они выгрузили вещи, перенесли их на верхний этаж — дом был двухэтажный. Сандро раз десять поднимался, спускался и, шлепая по снегу, с горечью обнаружил, что сапоги протекают. «Эх, разве дал бы мне этот тип хорошие...» Но делать было нечего.
Как только устроились, хозяин позвал их к столу, стол уже был накрыт на первом этаже.
Вести застолье он пригласил соседа, Михако. Язык у того подвешен был славно, однако тамадой оказался скучным — тосты предлагал избитые. Вануа явно пришелся ему по душе — то и дело говорил ему здравицу.
Угощение было нехитрое, но вкусное — лобио, соления разные, а вино — никудышное.
— Выпьем за наших родных, — говорил Михако. — Живым здравствовать, быть крепче железа, усопшим жить в наших сердцах! Выпьем за то, чтоб иметь близких людей, таких, что заменят родных!
— За тех, кто заменит родных, за их здоровье, — повторил Вануа.
Вануа пил жадно, а Сандро через силу, неволил себя — вино было отвратное, с примесью, крепленое, и от усталости очень хотелось спать. Посидев немного, встал из-за стола.
Гурам Дочанашвили — один из ярких представителей современной грузинской прозы. Ему принадлежат рассказы, повести, романы, эссе. Русскому читателю Г. Дочанашвили знаком по книгам «Там, за горой», «Песня без слов», «Одарю тебя трижды» и др.В этой книге, как и в прежних, все его произведения объединены общей темой — темой добра, любви, служения искусству. Сюда вошли как ранние произведения писателя, такие, как «Дело», «Человек, который страсть как любил литературу», «Мой Бучута, наш Тереза» и др., так и новые — «Ватер/по/лоо», «И екнуло сердце у Бахвы» и т.
Роман известного грузинского прозаика Г. Дочанашвили — произведение многоплановое, его можно определить как социально-философский роман. Автор проводит своего молодого героя через три социальные формации: общество, где правит беспечное меньшинство, занятое лишь собственными удовольствиями; мрачное тоталитарное государство, напоминающее времена инквизиции, и, наконец, сообщество простых тружеников, отстаивающих свою свободу в героической борьбе. Однако пересказ сюжета, достаточно острого и умело выстроенного, не дает представления о романе, поднимающем важнейшие философские вопросы, заставляющие читателя размышлять о том, что есть счастье, что есть радость и какова цена человеческой жизни, и что питает творчество, и о многом-многом другом. В конце 19 века в Бразилии произошла странная и трагическая история.
«Canto» (1963) — «культовый антироман» Пауля Низона (р. 1929), автора, которого критики называют величайшим из всех, ныне пишущих на немецком языке. Это лирический роман-монолог, в котором образы, навеянные впечатлениями от Италии, «рифмуются», причудливо переплетаются, создавая сложный словесно-музыкальный рисунок, многоголосый мир, полный противоречий и гармонии.
1941 год. Родители девочки Миши, скрывавшиеся в Бельгии, депортированы. Ребенок решает бежать на восток и найти их. Чтобы выжить, девочке приходится красть еду и одежду. В лесу ее спасает от гибели пара волков, переняв повадки которых, она становится полноправным членом стаи. За четыре года скитаний по охваченной огнем и залитой кровью Европе девочка открывает для себя звериную жестокость людей и доброту диких животных…Эта история Маугли времен Второй мировой войны поражает воображение и трогает сердце.
Мирча Кэртэреску (р. 1956 г.) — настоящая звезда современной европейской литературы. Многотомная сага «Ослепительный» (Orbitor, 1996–2007) принесла ему репутацию «румынского Маркеса», а его стиль многие критики стали называть «балканским барокко». Однако по-настоящему широкий читательский успех пришел к Кэртэреску вместе с выходом сборника его любовной прозы «За что мы любим женщин» — только в Румынии книга разошлась рекордным для страны тиражом в 150 000 экземпляров. Необыкновенное сочетание утонченного эротизма, по-набоковски изысканного чувства формы и яркого национального колорита сделали Кэртэреску самым читаемым румынским писателем последнего десятилетия.
Публицистические, критические статьи, интервью и лирический рассказ опубликованы в мужском журнале для чтения «Медведь» в 2009–2010 гг.
Литературно-критические и полемические статьи, кинорецензии, интервью с писателями и биографические очерки, размышления о российской фантастике и вечных темах русской литературы, эссе и пародии были опубликованы в журнале «Русская жизнь» с апреля 2007 г. вплоть до закрытия в июне 2009 г.
Двенадцать остросюжетных рассказов на железнодорожную тематику, опубликованных в течение 2007 года, и двенадцать стихотворных фельетонов, вышедших в свет в течение 2008 года, были написаны по заказу единственного официального бортового издания Российских железных дорог журнала «Саквояж СВ».