Тысяча и одна ночь. Книга 8 - [13]

И я начал ходить к ним, и стало добро притекать ко мне от людей, и через несколько дней я подсчитал то, что я от них нажил, и денег оказалось тысяча динаров. И я сказал себе: "Теперь для тебя правильнее уйти в родную страну". И я пошёл в казарму и поцеловал Ахмеду руки, и он спросил: "Что ты хочешь?" - "Я намерен уехать, - сказал я и произнёс такие два стиха:

В чужой земле пришельца пребывание

Сравню с постройкой я дворцов из ветра.

Разносит ветер то, что он построил,

И вот уходить решился пришелец обратно.

Караван отправляется в Каир, и я хочу пойти к моей семье", - сказал я ему. И он дал мне мула и сто динаров и сказал: "Мы хотим послать с тобой поручение, о шейх. Знаешь ли ты жителей Каира?" - "Да", - сказал я ему..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Семьсот десятая ночь

Когда же настала семьсот десятая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что водонос говорил: "И Ахмед-ад-Данаф дал мне мула и сто динаров и сказал: "Мы желаем послать с тобой поручение. Знаешь ли ты жителей Каира?" - "Да", - сказал я ему. И он сказал: "Возьми это письмо и доставь его Али-Зейбаку каирскому и скажи ему: "Твой старший желает тебе мира, и он теперь у халифа". И я взял у него письмо и ехал, пока не прибыл в Каир; и меня увидели заимодавцы, и я им отдал то, что было за мной, а потом я сделался водоносом, и я не доставил письмо, так как я не знаю казармы Али-Зейбака каирского".

И тогда Али сказал водоносу: "О старец, успокой свою душу и прохлади глаза! Я и есть Али-Зейбак каирский, первый из молодцов начальника Ахмеда-ад-Данафа. Давай письмо!"

И водопое подал ему письмо; и когда Али развернул его и прочитал, он увидел там такие два стиха: "К тебе пишу я, о краса красавцев, На том листке, что полетит по ветру.

Умей летать я, я б взлетел от страсти, Но как лететь, подрезаны коль крылья? - А после того: - Привет от начальника Ахмеда-ад-Данафа старшему из его детей - Али-Зейбаку каирскому. Мы осведомляем тебя о том, что я донимал Салаха-ад-дина египетского и играл с ним штуки, пока не похоронил его заживо, и повинуются мне его молодцы, среди которых находится Али-Катф-аль-Джамаль. Я сделался начальником Багдада в диване халифа, и мне предписано смотреть за сушей; и если ты блюдёшь договор, который заключён между нами, приходи ко мне. Может быть, ты сыграешь в Багдаде штуку, которая приблизит тебя к службе халифу, и он назначит тебе жалованье и оклад и выстроит тебе казарму. Вот в чем моя цель. И мир с тобой!"

И когда Али прочитал письмо, он поцеловал его и положил себе на голову и дал водоносу десять динаров в подарок за благую весть, а затем он отправился в казарму и вошёл к своим молодцам и осведомил их, в чем дело, и сказал: "Поручаю вас друг другу!" И потом он снял то, что на нем было, и надел плащ и тарбуш и взял футляр, в котором был дротик из дерева для копий длиной в двадцать четыре локтя, части которого вдвигались друг в друга. И начальник сказал ему: "Как же ты уезжаешь, когда казна пуста?" - "Когда я приеду в Сирию, я пришлю вам столько, что вам хватит", - сказал Али и ушёл своей дорогой.

И он нагнал отъезжавший караван и увидел там начальника купцов и с ним сорок купцов, и купцы погрузили свои тюки, а тюки начальника купцов лежали на земле. И Али увидел, что предводитель каравана - человек из Сирии, и он говорил погонщикам мулов: "Пусть кто-нибудь из вас мне поможет"; но они только бранили его и ругали.

И Али сказал про себя: "Мне будет хорошо путешествовать только с этим предводителем!"

А Али был безбородый, красивый, и он подошёл к предводителю и поздоровался с ним, и предводитель приветствовал его и спросил: "Что ты хочешь?" И Али ответил: "О дядюшка, я увидел, что ты один, а груза у тебя на сорок мулов. Почему же ты не привёл людей, чтобы помочь тебе?" - "О дитя, - отвечал предводитель, - я нанял двух молодцов и одел их и положил каждому за пазуху по двести динаров, и они помогали мне до монастыря, а потом они убежали". - "А куда вы идёте?" - спросил Али. И предводитель ответил: "В Халеб". И тогда Али сказал: "Я тебе помогу".

И они погрузили тюки, и поехали, и начальник купцов сел на мула и тоже поехал, и сирийский предводитель каравана обрадовался приходу Али и полюбил его.

И подошла ночь, и люди сделали привал, поели и попили, а когда настало время сна, Али лёг на землю и представился спящим. И предводитель лёг близко от него, и тогда Али встал со своего места и сел у входа в шатёр купца; и предводитель повернулся и хотел взять Али в объятия, но не нашёл его, и тогда он сказал про себя: "Может быть, он кому-нибудь обещал, и тот взял его; но я - достойнее, и в другую ночь я его запру".

Что же касается Али, то он просидел у входа в шатёр купца, пока не приблизилась заря, и тогда он пришёл и лёг подле предводителя; а когда тот проснулся, он увидел Али и сказал про себя: "Если я его спрошу: "Где ты был?" - он оставит меня и уйдёт".

И Али до тех пор обманывал его, пока они не приблизились к одной пещере; а в этой пещере была берлога, где жил сокрушающий лев; и каждый раз, как там проходил караван, путники кидали между собой жребий, и всякого, кому он выпадал, бросали льву.