Когда Сашка была маленьким котёнком и играла со своими братьями и сёстрами, к ним пришли незнакомые люди: женщина, пахнущая жареными котлетами, в запахах Сашка понимала толк, и озорной мальчишка, с которым сразу удалось поиграть.
«Давай, мам, вот этого возьмём, он самый шустрый», — предложил мальчик, держа котёнка на руках. «Хорошо, — сказала мама, — только с одним условием — чтобы двоек больше домой не приносил». Так котёнок попал в семью. Мальчик и женщина думали, что это котёнок-мальчик и назвали его Сашкой. Потом выяснилось, что котёнок вовсе и не мальчик, а девочка, но новые хозяева котёнка не вернули, в конце концов, сами выбрали. Девочке тоже подходит имя Сашка. Это только полные имена разные, была Александром, стала Александрой. Правда, никто полным именем её ни разу не назвал. Сашка и Сашка. Мама у неё была немного иностранного происхождения — наполовину британская голубая, а папа был похож на сибирского кота, но без документов, а это значит, вроде и не породистый, а так себе — дворняга. Характером Сашка была похожа больше на мать, тот же весёлый нрав, общительная и задорная. Папин характер тоже проявлялся, подобно ему, она умела быть и ласковой, и вредной. А было с чего вредничать. Сашка не просила новых хозяев разлучать её с братьями, сёстрами и мамой. Взяли без всякого разрешения с её стороны, принесли в какую-то пыльную квартиру. Кроме хозяйки, которая кормила и гладила, был ещё противный хозяйкин муж в больших шаркающих по полу тапочках, он Сашку словно и не замечал. Сашка посмотрит на него жалостливым взглядом: накорми, мол, — а он делает вид, что и не видит вовсе, как будто котёнок — неживая игрушка. Была ещё нехорошая бабушка, брезгующая даже дотронуться до котёнка. «И зачем кошек в дом приносить, — ругалась она, — одна шерсть и грязь от них». С Вовкой, с тем самым озорным мальчишкой, что её выбрал, отношения были неоднозначные: с ним, с одной стороны, можно было и поиграть и порезвиться, а с другой стороны, он её часто обижал. Хозяйка тоже была не сливочная, когда погладит, а когда тряпкой замахнётся. Иногда от хозяйки приятно пахло котлетами, а иногда она брызгалась чем-то противным, от чего Сашка в комнату не могла зайти до тех пор, пока запах не улетучится. Женщина упорно не разрешала ей лежать на диване, качаться на портьерах, бегать по утрам между ног и мяукать ранним, а иногда и поздним утром. Впрочем, все они почему-то не любили, когда Сашка начинала мяукать по утрам. А ранним утром почему-то всегда хотелось есть, хотелось играть, носиться по квартире — всего хотелось, а они спят себе в кроватях, непонятно почему, и в комнаты не пускают.
Со всеми обитателями квартиры Сашка расправлялась своим способом. Она вытягивалась на табуретке в кухне, притворяясь, будто спит, а когда хозяин проходил мимо, Сашка резко протягивала лапу и задевала его, при этом слегка распустив когти. Вот так-то, нечего не замечать. Для противной бабушки Сашка придумала другой метод расправы. Она забиралась высоко на шкаф, где её никто не мог достать, и оттуда смотрела на бабушку злобным взглядом, а та пятилась с опаской, ругая Сашку, но не слишком резко, а вдруг Сашка всё же бросится. С мальчишкой были свои разборки. Он дёрнет за хвост, а она ему — в тапочку написает. Утром мальчик проснётся, а тапочка мокрая. Вот было забавно!!! Жаловаться на котёнка Вовка боялся, мать знала, что Сашка делала это неспроста, значит, опять котёнка мучил. А вот обидеть в отместку он мог, поэтому Сашка исчезала на время, будто её и не было в квартире. Прятаться она умела так, что никто не мог найти, сначала пытались, а потом и вовсе смирились с исчезновениями Сашки в нужный момент. Самое противное случалось, когда к Вовке приходил другой мальчишка, они так и норовили привязать что-нибудь к хвосту, чтобы Сашка гонялась за ним по кругу.
Были и приятные моменты общения с Вовкой. Например, когда Вовка вырезал что-то из бумаги, некоторые листочки падали на пол, и Сашка начинала их ловить, подбрасывать и играть с ними. Однажды она схватила падающий листочек на лету, это было её коронным трюком, и весело подпрыгнула. А Вовка начал кричать и отнимать эту бумажку. Ну, уж нет, просто так она ему бумажку не отдаст! Сашка бросилась бежать. Когда Вовка всё же нагнал её и грубо схватил, она поцарапала его, а он больно пнул её ногой. Ну, уж это ему просто так с рук не сойдёт: Сашка замыслила план отмщения. Утром Вовка стал обуваться, чтобы идти в школу, а шнурков в ботинках нет, Вовка начал бегать, ругаться, мать на него тоже кричала, отец ругался, а Сашка невозмутимо наблюдала за этой перепалкой с полки для головных уборов. Это она ночью шнурки вынула из ботинок и спрятала в Вовкином пододеяльнике, чтобы подольше искали. В конце концов, Вовка ушёл в школу в кроссовках, а Сашка просмеялась полдня, вспоминая Вовкино растерянное выражение лица. Кошки умеют смеяться, только люди не умеют это видеть и слышать. Никто из взрослых Сашку не заподозрил, все решили, что Вовка сам их куда-то спрятал, чтобы в школу не идти. Но Вовка всё-таки догадывался, кто стащил шнурки, только не знал, где их искать. В кошачьем горшке шнурки не были видны, в ботинках их тоже не было, но бить Сашку не решился, а, наоборот, зауважал, или вернее, стал кошку побаиваться: кто её знает, что она ещё придумает.
