Тысяча и одна бомба - [23]

Когда его неожиданно вызвал полковник, Мизер с удовольствием подумал: «Важное поручение». Он не ошибся. Командир базы — коротышка с брезгливой бульдожьей физиономией — прежде всего спросил:

— Трезвый?

— И думать не могу! — признался Миэер. — До сих пор мутит…

— Бывает, — полковник сладко потянулся. — А здорово мы тебя встречали. Но теперь хватит — пора за работу.

— К полетам готов! — довольно складно ответил Мизер.

— Помнишь координаты, где сорвалась «Аида»?

— Разумеется! Во сне разбудите — скажу. Из-за этой чертовой штуки моя жена чуть было не осталась вдовой…

— Да, ей повезло, — согласился полковник и тяжело вылез из-за стола. Переваливаясь, подошел к карте, висевшей на стене, и хлопнул по ней ладонью: — Повезешь туда еще четыре штуки. Доставишь — и домой.

— Что?

Мизер ошалело уставился на командира.

— Оглох? Сбросишь четыре штуки в три часа по среднеевропейскому времени.

— И меня опять заберут! — крикнул Мизер. — Вы с ума сошли!

— Как говоришь с начальством! — рявкнул полковник, но сразу же успокоился. Он дорожил здоровьем и старался не волноваться попусту: одна из знакомых убедила его, что нервные клетки не восстанавливаются. — Приказ свыше. Никто тебя не посадит. Пойми, дурья голова, чтобы вернуть «Аиду», надо им швырнуть еще четыре штуки. Такие у них туземные законы. Будет у них пять — две оставят себе, три отдадут обратно. Понял?

— Не понял! — честно признался Мизер.

— Я тоже не очень понял. Тут какая-то дипломатическая арифметика. У нас там посол — голова. Сильно торговался…

Полковник взял карандаш и на листке бумаги нарисовал пять кружков.

— Следи за рукой. Две пятых принадлежат им, а три пятых нам. — Полковник отделил два кружка жирной чертой. — Значит, надо всего иметь пять бомб, тогда три они вернут нам, а две оставят себе. Дошло?

Полковник зачеркнул два кружочка. Мизер внимательно смотрел на листок бумаги.

— А где «Аида»? — спросил он. Командир базы обвел один из трех кружков.

— А не проще ли сбросить им еще одну штуку, — предложил майор, — и тогда они получат свои две? И мы при своих козырях, и они. Какого черта им сбрасывать еще четыре, а потом три получать обратно? Да и как их получишь, когда…

— «Аиду» они вернут нам, — перебил полковник. — В этом вся хитрость. Мы им сбросим старье — «Клеопатры». Черт с ними, пусть оставят себе пару штук. Им две «Клеопатры», нам тоже две плюс «Аида». Разойдемся полюбовно. Понял замысел?

Майор нерешительно хмыкнул. Он никак не мог понять, зачем надо было швырять еще четыре бомбы, чтобы потом получить обратно три. К тому же, как их оттуда получишь, если?..

— Я вижу, ты все еще не понял! — снова начал раздражаться командир. — Мы им подсунем устаревшие «Клеопатры», тогда они отдадут новейшую «Аиду»! Вот в чем вся стратегия!

— Кто же нам отдаст «Аиду», если я взорву там четыре «Клеопатры?» — летчик посмотрел на карту. — Половину Европы разнесем, а уж о них и говорить нечего…

У командира базы отвисла челюсть. Он уставился на Мизера. Потом начал кричать:

— Ты, я вижу, совсем рехнулся! Разве я тебе сказал — взорвать! Я тебе ясно сказал — доставить! Бережно! Аккуратно! С гарантией! Сбросить на парашютах, развернуть машину и спокойно возвращаться! Как ни в чем не бывало! Случайное падение и никаких взрывов! Попробуй расколи мне хоть одну! Я тебе устрою Паломарес!..

— Дошло! — сообщил обрадованный Мизер. — Вот теперь дошло! Сбросить как и в первый раз! Случайно, но теперь уже не случайно…

— Правильно! Случайно, но не случайно! На всякий случай с бомб снять детонаторы!

— Есть снять детонаторы!..

17

В этот вечер дядюшка Бенц был очень высокого мнения о себе. Сам фельдмаршал в его присутствии орал на подчиненных. Генералы вытягивались, как только командующий поворачивался к ним, и завистливо косились на бывшего ефрейтора, пыжившегося так, что старенький латаный мундирчик его готов был разъехаться по швам.

— Господа офицеры, вы уронили честь армии! Смотрите на этого ефрейтора! — командующий тыкал пальцем в грудь дядюшки Бенца. — Да разве он позволил бы себе что-нибудь подобное, когда служил! Да его расстреляли бы в пять минут!..

— Так точно! Шлепнули бы! — поддержал старик. Он был возмущен не меньше фельдмаршала. В его время так не служили. В его время гестапо быстро бы всем накрутило хвост. А теперь — все это войско, вот уже неделю утюжившее леса и поля, не может найти какую-то штуку! Он бы всех за это дело к стенке поставил. Предательство! Пятая колонна в тылу!..

— Хайль! — вдруг рявкнул дядюшка и вскинул руку. Командующий дернулся, привычно поднял руку, но вовремя спохватился и сделал вид, что поправляет фуражку…

В последние дни дядюшка Бенц снова сроднился с военной обстановкой, поглотившей колонку и ее окрестности. Запах амуниции и солдатского супа, короткие команды, окрики, топот кованых ботинок — все это было привычным, напоминало боевое прошлое, и дядюшка будто помолодел и даже начал покрикивать на солдат. Служивые беззлобно отшучивались.

Шоссе было перекрыто. Колонка бездействовала, но ее владелец убытка не терпел. Военные щедро платили неустойку. Целыми днями старик возился со своей новой цистерной. Он уже проложил трубы, подсоединил их к насосу. Оставалось снять последнюю пару болтов, вытряхнуть из бочки начинку, снова свинтить, и можно было в нее накачивать бензин…