Стамерс по-прежнему не понимал моего поведения.
- Что вы там натворили? - спросил он, понизив голос до шепота.
- Ровным счетом ничего. Говорю вам, спал. Успокойтесь. Дом не слышит вас. Я его вырубил начисто.
Мы брели по почерневшему от копоти гравию, через воду. похожую на черное зеркало, залившую всю парадную часть газона перед домом. Стамерс горестно покачал головой.
Дом действительно напоминал сюрреалистический кошмар с исчезающими перспективами и смещенными линиями.
- Дом сошел с ума,- пробормотал Стамерс. - Вот кто действительно нуждается в психиатре, если хотите знать.
- Вы правы, старина,- поддержал я его.- Именно эту роль я и хочу взять на себя. Надо воспроизвести первоначальную ситуацию, приведшую к травме. Дать дому освободиться от подавляемых рефлексов, от раздражителей.
- Что за шутки? Дом чуть не убил вас.
- Ерунда. Во всем виноват Майлс Ванден-Стар, но, как справедливо заметил лейтенант полиции, нельзя арестовать человека, который умер десять лет назад. Глубоко засевшие в памяти дома обстоятельства его смерти вырвались наконец наружу, дом не выдержал. Хотя Глория Тремэйн нажала курок, сам Стар навел пистолет на цель. Поверьте мне, вот уже два месяца, как я играю его роль. Мне страшно подумать, что было бы, если бы Фэй не была столь благоразумна и не оставила меня. Глория Тремэйн внушила бы ей мысль последовать ее примеру и прикончить меня. И кто знает, чем бы это закончилось для Фэй.
К великому удивления Стамерса, я решил остаться в доме 99 по улице Стеллависта. Кроме того, что у меня не было уже денег, чтобы купить себе новое жилище, сам дом на Стеллависте был полон для меня воспоминаний, с которыми мне нелегко было бы расстаться. Глория Тремэйн все еще витала здесь, и я был уверен, что теперь Ванден-Стар навсегда покинул его. Кухня и прочие службы не пострадали от пожара, да и большинство комнат, несмотря на деформацию потолков и стен, были пригодны для жилья. К тому же я нуждался в тишине и отдыхе, а что может быть тише и спокойней, чем нормальный дом.
Правда, дом 99 по улице Стеллависта в его нынешнем состоянии едва ли можно было назвать нормальным. В его искореженных стенах и искривленных коридорах осталось все же что-то от психотропного дома, каким он когда-то был.
Контрольное устройство все еще работает, и когда-нибудь, в один прекрасный день, я включу его. Но одна мысль все еще не дает мне покоя. Что, если потрясения, столь изменившие вид дома, так же пагубно отразились на Глории Тремэйн, и эти изуродованные потолки и стены это отражение ее деформированного, расколотого сознания? Оставаться здесь в таком случае было бы безумием, ибо дом продолжал привлекать меня своей неразгаданностью, словно полная тайны улыбка на прекрасном, но отмеченном печатью безумия женском лице.
Я изредка заглядываю в нишу, открываю щит контрольного устройства и смотрю на барабан памяти. На нем где-то записана она, такая, какая она есть на самом деле. Проще всего было бы стереть эту запись. Но я не сделаю этого.
Когда-нибудь, в один прекрасный день, чего бы это ни стоило, я все же включу дом.
---
Перевела с английского Татьяна Шинкарь.
James G. Ballard "The Thousand Dreams of Stellavista", (1962).
Техника-молодежи N 7, 1990 г.
